Воплощённая пошлость

Владимир СОЛОВЕЙЧИК

Бытует мнение, что пошлость — это не просто разговорные скабрезность или вульгарность, но и такой стиль жизни, такая система эстетических приёмов и понятий, которая — сознательно или нет, разговор другой — принижает, делает вульгарными, на потребу обывателю, духовные ценности человечества. Своё, авторское определение пошлости  попытался дать популярный ныне прозаик, поэт и известный публицист Дмитрий Быков: пошлость — это «всё, что человек делает ради позиционирования, чужого мнения, оценки». Думается, точка зрения Дмитрия Львовича имеет право на существование, однако, мне кажется, что теперь пошлость в нашем Отечестве имеет свой зримый, предметный, вполне материальный облик. Облик архитектурный, доступный ныне для просмотра каждому. Облик недавно открытой после полного скандалов долгостроя второй сцены Мариинского театра.

Теперь пошлость в нашем Отечестве имеет свой зримый, предметный, вполне материальный облик. Облик архитектурный, доступный ныне для просмотра каждому. Облик недавно открытой после полного скандалов долгостроя второй сцены Мариинского театра
Теперь пошлость в нашем Отечестве имеет свой зримый, предметный, вполне материальный облик. Облик архитектурный, доступный ныне для просмотра каждому. Облик недавно открытой после полного скандалов долгостроя второй сцены Мариинского театра

Если кто-то не поверит мне на слово, предлагаю: сходите на Театральную площадь, поглядите сами. Своими глазами. Сравните, если помните, с тем, что было на этом месте лет семь тому назад, оцените изменения. Для этого совсем не обязательно являться дипломированным архитектором или дипломированным искусствоведом. Достаточно лишь любить наш город, воспринимать его не только и не столько как место жительства и заработков, а считать СВОИМ. То есть быть тем, кому, говоря словами Беллы Ахмадулиной, «не скучно» на «просторе меж небом и Невой», чувствовать  ответственность за его настоящее и будущего, ибо, как чудесно написала Белла Ахатовна:

Я этим городом храним,
И провиниться перед ним
Hе дай мне Бог,
Не дай мне Бог,
Не дай мне Бог вовеки.

Конечно, вторая сцена Мариинского театра — не первый провал, который непоправимо изуродовал исторический центр Петербурга, не первая градостроительная ошибка, не первый проект, протащенный через сито общественного возмущения и аргументированной критики специалистов нерушимым тандемом чиновников и инвесторов (они же спонсоры вполне определённых политических сил — тех самых, которые громко говоря о «суверенитете» и «патриотизме», на деле более всего озабочены исправным функционированием кипрских оффшоров да сокрытием от соотечественников зарубежных счетов и недвижимости). Но то, что в итоге получилось на Театральной площади, всё-таки заслуживает особого разговора. Количество сомнительных градостроительных решений наконец-то переросло в качество. За бюджетные деньги — и немалые, почти миллиард американских долларов! — рядом с творениями великих русских архитекторов, переживших века, войну и блокаду, возведён памятник пошлости. Возведён по планам, как заметил народный архитектор РФ и первый вице-президент Международной академии архитектуры в Москве Владилен Дмитриевич Красильников, «постоянно сменяющихся ведущих иностранных авторов проекта — на каждом этапе всё более низкого профессионального уровня».

Федеральные чиновники и городские власти не услышали возражений профессионалов и общественности о том, что выбран весьма тесный и неудачный для такого масштабного проекта участок; о том, что нельзя сносить ради реализации амбициозных планов иностранных проектировщиков памятник советского конструктивизма и окрестные дома; о том, что фасад второй сцены абсолютно не сопряжён с окружающим городским пейзажем. А ведь, по авторитетному мнению уже упомянутого академика Красильникова, «ещё на первоначальных этапах проектирования и в начале строительства было ясно, что проект недостаточно продуман как в градостроительном, так и в архитектурно-художественном отношении. Размещение главного фасада прямо по красной линии улицы без накопительного пространства противоречит как традиции, так и здравому смыслу. Пластика главного фасада, если судить по канадскому варианту, весьма примитивна, и его художественное качество несопоставимо с затраченными средствами, независимо от цены облицовочных материалов». Уже тогда было ясно, что «постоянная смена генпроектировщика и генподрядчика к добру не может привести. Сроки завершения, как и в случае с Большим театром, постоянно переносятся… Многократное и постоянное увеличение стоимости строительства, отмеченное даже Счётной палатой, также говорит об организационных прорехах на стройке. Самое главное, что это обстоятельство не может не сказаться на конечном результате…» Как видим, оно и сказалось — в полной мере… Ещё  год назад вызывала «сомнение и возможность обеспечить хорошую акустику в зале вместимостью 2000 мест (при очень широких креслах и проходах) без применения специальных дорогостоящих средств. По имеющейся информации, весьма спорно предлагаемое решение интерьеров основных помещений театра». Думается, эти сомнения имели под собой все основания, с которыми сейчас — благодаря личному присутствию на спектаклях и концертных представлениях — может согласиться зритель и слушатель второй сцены Мариинки.

На примере проектирования и строительства второй сцены Мариинского театра мы видим всю механику принятия серьёзных градостроительных решений, требующих немалых затрат бюджетных средств. На фото: губернатор Санкт-Петербурга Георгий Полтавченко и руководитель Мариинского театра Валерий Гергиев
На примере проектирования и строительства второй сцены Мариинского театра мы видим всю механику принятия серьёзных градостроительных решений, требующих немалых затрат бюджетных средств. На фото: губернатор Санкт-Петербурга Георгий Полтавченко и руководитель Мариинского театра Валерий Гергиев

Должностные лица оценки специалиста с полувековым стажем проектирования и постройки подобных проектов проигнорировали, как и высказанное академиком Красильниковым вполне резонное и логичное предложение: «Учитывая, что речь идёт не только о затрате огромных государственных средств (около миллиарда долларов), но и об уникальном творческом коллективе и не менее уникальном градостроительном месте в центре города, являющегося объектом всемирного архитектурного наследия, я бы считал необходимым провести широкое общественное обсуждение проекта и хода строительства с возможным привлечением ведущих архитекторов и специалистов страны и, возможно, зарубежных авторитетов». О каком «широком общественном обсуждении проекта и хода строительства», о каком учёте мнения горожан могла, по мнению чиновников от культуры и строительства, могла идти речь, если надо было успеть полностью освоить выделенные на реализацию проекта бюджетные средства? Функционеры проигнорировали отрицательные оценки фасада здания театра, данные ещё три года назад Советом по архитектуре Союза архитекторов России, и теперь «вот этот фасад предстал перед взором на ужас всех горожан». В результате «в центре города, являющегося объектом всемирного архитектурного наследия», появился очередной «архитектурный монстр», архитектурное воплощение пошлости.

На примере проектирования и строительства второй сцены Мариинского театра мы видим всю механику принятия серьёзных градостроительных решений, требующих немалых затрат бюджетных средств, собираемых — напомню специально! —  в том числе и за счёт налоговых поступлений граждан России, предприятий и организаций, в которых они работают. То, что академик Красильников деликатно, как и положено уважаемому учёному, называет «развалом градостроительной политики в процессе формирования рыночной экономики», есть прямое и зримое следствие проводимого вертикалью власти курса. Курса, отстраняющего граждан от принятия каких бы то ни было решений и контроля за их реализацией. Курса, фактически исключающего общественность из процесса обсуждения целей расходования бюджетных средств и проверки того, как соблюдается законодательство в ходе этого расходования. Курса, игнорирующего само понятие красоты, эстетики, прекрасного, плюющего на ответственность власть и деньги имущих перед исторической памятью — на всё это им плевать ради быстрого извлечения сверхприбылей, личной карьеры, фальшивых миражей амбиций и ложно понятного престижа! Курса безнравственности и пошлости, получившего отныне свой памятник в лице здания второй сцены Мариинского театра.

1 комментарий

Добавить комментарий