Заговор Франко против Фаланги

Отрывок из книги Пола Престона «Франко». Глава Х. Становление диктатора / Франко и унификация, апрель 1937 года. Продолжение

Когда Серрано Суньер прибыл в националистскую зону, политической жизни в ней, по сути дела, не существовало, если за таковую не считать личные склоки. Это было, как он сказал, «полевое, палаточное государство» (un Estado campamental).

Юг оставался независимой вотчиной генерала Кейпо де Льяно. На севере власть принадлежала Государственно-административной хунте, со­зданной 1 октября 1936 года. Её представительства располагались в Бургосе, Вальядолиде и Саламанке. Номинальным председателем хунты был генерал Франсиско Гомес Хордана, но реальной властью в ней обладал Николас Франко в качестве генерального секретаря (Secretaria General del Estado). Кроме него, в состав секретариата входили два заместителя, Хосе Каррион и Мануэль Сако, а также дипломат Хосе Антонио Сангронис. Толстяк, гуляка, прожжённый по­литикан, бывший член СЭДА, Сангронис заведовал международными делами.

Ещё с осени 1936 года Николас Франко отдавал себе ясный отчёт, что механизм государственной власти надо срочно создавать. Однако у него для этого не хва­тало ни энергии, ни юридических знаний, ни желания. В любом случае Николас был против любых мероприятий, которые могли привести к уменьшению де-факто власти его брата, которая де-юре не была подкреплена ничем, кроме номинации со стороны кучки генералов. И Франко, и его брат инстинктивно чувствовали, что время и военная победа укрепят власть генералиссимуса, и решили, что с созданием официальной структуры правительства можно подо­ждать до взятия Мадрида. Но поскольку срок победы оказался отодвинутым в неопределённое будущее, неприемлемость изначально неуклюжей администрации Николаса стала очевидной*.

С прибытием Серрано Суньера началось возведение подпорок под личную власть Франко в виде официальной государственной структуры и политичес­кой поддержки со стороны народа. До того националистская администрация занималась прежде всего военными вопросами. Для размышлений о полити­ческой мобилизации масс не было ни времени, ни соответствующей головы.

В течение марта 1937 года Серрано Суньер обсуждал эту проблему сначала с Франко, затем с Молой, с карлистом графом де Родесно, с интеллектуалом-монархистом Педро Сайнсом Родригесом и, наконец, с примасом кардиналом Гома.

Среди его собеседников был и фалангист Мануэль Эдилья, провинциальный «хефе» из Сантандера, который 2 сентября 1936 года был избран на­циональной главой (Jefe Nacional) временной Командной хунты (Junta de Mando) Фаланги. У Серрано Суньера были с последним чисто приятельские отношения. Эдилья был фашистским головорезом, не настолько безграмот­ным, как утверждали его враги, но легко поддающимся влиянию Николаса Франко и Серрано Суньера.

Франко давно задавался вопросом, как привести различные политические течения националистов к общему знаменателю, причём под собственным кон­тролем и руководством.

Различие между генералиссимусом и его свояком со­стояло в том, что Франко, ежедневно поглощенный военными проблемами, рассматривал унификацию как просто средство укрепления своей политической власти, Серрано Суньер же заставил его думать о перспективе, о том, какое государство будет построено после победы.

Они часто целыми часами обсуж­дали эту проблему во время послеобеденных прогулок в саду епископского двор­ца. Тогда же обсуждалось и политическое будущее Франко. Генералиссимуса подобные дебаты так захватывали, что его кузен и адъютант Пакон беспокоился, как бы Франко за этим не забыл о войне. Поскольку Франко мало кому доверял, Серрано Суньер стал при нём «серым кардиналом». По аналогии со своим патроном он даже получил кличку «куньядиссимус» от слова «cunado», что значит «свояк». С его помощью неискушенный в политике Франко получил первые уроки в этой области. Свобода и прямота, с которой Серрано Суньер обращался к Франко, были результатом долгих лет дружбы и семейных связей и не несли на себе ни малейших следов лести, которой был окружен генералиссимус.

К Серрано Суньеру, гордому и одинокому, многие питали зависть и враж­ду — и как к политику, и как к человеку. Другие персоны из военной верхуш­ки, особенно генерал Альфредо Кинделан, напротив, были весьма рады влиянию на Франко человека с такими открыто радикальными фашистскими взглядами. Интеллектуалы и монархистские политики, такие как Эухенио Вегас Латапье, Педро Сайнс Родригес и Антонио Гойкоэчеа, с неудовольствием наблюдали, как Фаланга, которую они открыто презирали, выходит на авансцену. Любопытно, что группа лиц из тогдашнего руководства Фаланги, позиции которых с приездом Серрано Суньера пошатнулись сильнее всего, безмятежно наблюдали за происходящим.

Среди претендентов на руководство организацией вовсю кипели страсти, и считалось, что наивысшим рейтингом обладает наивный Мануэль Эдилья. Фор­мирование его культа личности было с неприязнью воспринято другими претен­дентами на место Хосе Антонио Примо де Риверы, видевших в этом попытку до­биться таких же позиций в политике, каких Франко добился в военной области. Можно не сомневаться, что генералиссимус придерживался того же мнения. В январе 1937 года пронацистский журналист Виктор де ла Серна опубликовал интервью с Эдильей под заголовком «Эдилья жмёт со скоростью 120 километров в час». Из этого интервью ясно вытекало, что у Эдильи не остаётся соперников.

Франко вряд ли могло понравиться высказывание Эдильи: «По мне, лучше рас­каявшиеся марксисты, чем хитрые правые, испорченные политикой и касикизмом». Не порадовал Франко и один из выпусков фалангистского иллюстрирован­ного еженедельника «Фотос», почти полностью посвящённый Эдилье.

По мнению Франко, Эдилья был слишком радикален. Он часто делал заяв­ления о необходимости ограничить капитализм и давал понять, что после войны Фаланга, наиболее популярная среди простого народа, так и поступит. На самом деле и без помощи Серрано Суньера Франко сумел бы управиться с Эдильей. Пожалуй, в голове у Эдильи должны были зародиться подозрения, когда ещё в конце февраля 1937 года Франко сказал ему: «Знаешь что, Эдилья? Я заказал себе голубую рубашку»**.

Каудильо снисходительно относился к простоватому Эдилье, которого считал наиболее слабым среди претендентов на руководство фалангистской Командной хунтой. Это был круг лиц, так или иначе связанных с семейством Примо де Риверы, так называемые «легитимисты». В него входили шум­ный и агрессивный глава фалангистскои милиции и жених двоюродной сестры Хосе Антонио, Лолы, Агустин Аснар и родственники Примо де Риверы: сестра Пилар и двоюродный брат Санчо Давила, а также его же бывший помощник по правовым вопросам (pasante), а в описываемое время провинциальный шеф Фаланги в Саламанке Рафаэль Гарсеран.

Несмотря на предварительные контакты с представителями различных направлений националистского лагеря, Франко не предпринимал никакой перего­ворной инициативы. Переговоры раскрыли бы его намерения. Вместо этого он всё выжидал и выжидал, пока все заинтересованные стороны не определят позиции и не заявят о них. Ходили слухи, что Мола горит желанием стать главой прави­тельства, тогда как Франко продолжал бы вести войну. Примерно в это время Хосе Игнасио Эскобар встретился с Молой и нашёл его весьма раздражённым, что он так легко уступил пост генералиссимуса.

Когда Эдилья задал Моле вопрос по поводу циркулирующих слухов, тот, подозревая в Эдилье человека Франко, отве­тил уклончиво. Полагая, что сказанное им будет доведено до Франко, Мола ог­раничился следующими словами: «Я хочу делать только те вещи, которые умею делать хорошо. Пожалуй, я смог бы с определённым успехом вести кампанию на севере. В конце концов, война — моя профессия. Но я абсолютно уверен, что в нынешней ситуации я бы не смог возглавить правительство. Можете заверить всех, кто будет говорить с вами на эту тему, что генерал Мола никогда не идёт на верный провал». Тем не менее Эдилья уехал под впечатлением, что Мола тщатель­но скрывает свои истинные намерения. Однако если бы Мола действительно вынашивал далеко идущие планы, то он сначала добился бы военного успеха, а лишь потом обнародовал бы свои амбиции. Но когда он созреет для этого, будет слишком поздно.

Окажись Франко соперником Молы или Кейпо, контроль над Фалангой стал бы иметь для него решающее значение. Тем не менее, осознав перспекти­ву попасть под пяту генералиссимуса, различные фалангистские фракции не только не консолидировались, но, напротив, ещё более усилили междуусобицы.

Обезглавленную после казни своего основателя Фалангу раздирала борьба за власть в ней между Эдильей, назначенным наследником основателя, и группой «легитимистов» из числа близких друзей Хосе Антонио во главе с Агустином Аснаром и Санчо Давилой.

Великосветские снобы, они считали Эдилью слишком радикальным и слишком пролетарским. Санчо Давила и Агустин Аснар были решительными противниками идеи унификации фалангистов и карлистов под главенством Франко. Даже сестра Хосе Антонио Примо де Ри­веры, Пилар, говорила Эдилье: «Будь осторожен, Эдилья. Фалангу нельзя отдавать Франко… Не отдавай её!»

В то время Эдилья был уверен, что оставит Аснара и Давилу в дураках, за­ключив сделку с Франко и в результате возглавив объединённую партию. Ему внушили, будто этот пост уже у него в кармане. Сам генералиссимус не принимал участия в дезинформации Эдильи, но действовал через цепь посредников.

Николас Франко, Рамон Серрано Суньер, Хосе Антонио Сангронис, Лоренсо Мартинес Фусет и подполковник Антонио Барросо организовали совет, действу­ющий из штаб-квартиры Франко. Связь с Эдильей осуществляли две в высшей cтепени внешне непричастные к штаб-квартире фигуры — некий загадочный капитан Ладислао Лопес Басса и ещё более загадочный капитан медицинской службы Висенте Серхио Орбанеха, троюродный брат Хосе Антонио Примо де Риверы.

Эдилья счёл, что ему гарантировано место на вершине в обмен на обещание не выступать против унификации и принять для Фаланги менее ра­дикальную социальную программу. Каудильо при этом занял бы пост нацио­нальной главы организации, а Эдилья, даже будучи вторым в иерархии, стал бы де-факто руководителем генерального секретариата исполнительного комитета — Политической хунты (Junta Politica). Довольный сделкой, Эдилья и не подозревал, как им манипулирует его высокий оппонент.

Желая укрепить свои позиции, в первые месяцы 1937 года Эдилья не только поддерживал контакт с Франко и его эмиссарами, но и стал заискивать перед немцами и итальянцами. Его радикализм привлекал представителей нацистов и фашистов, но в той же степени беспокоил Франко.

У Эдильи уже были мелкие стычки с рядом генералов, в том числе с Молой, по поводу масштабов репрессий. И нацисты, и фашисты считали повальные расправы над левыми проявлением близорукости, считая тогда, как лучше было бы привлечь рабочих на сторону ре­жима и превратить их в одну из его опор. Поэтому те и другие были заинтересо­ваны в успешной карьере Эдильи.

Во время своего визита в Испанию в марте 1937 года Фариначчи пригласил Эдилью посетить Италию. Поддержка из-за рубежа питала самоуверенность Эдильи. В начале февраля его секретарь Хосе Антонио Серральяч (Serrallach)*** сказал германскому послу Фаупелю, что отношения Фаланги с Франко напоминают ему обхаживание нацистами фельдмаршала Гинденбурга накануне их прихода к власти.

В начале марта Эдилья в разговоре с Канталупо охарактеризовал своих последователей как республиканцев с левыми взглядами. Франко он с презрением обозвал реакционером и сказал, что, как только падёт Мадрид, его Фаланга поднимет свои настоящие, левые цвета. Немудрено, что такие высказывания вскоре дошли до Франко.

Через Тито Менендеса Рубио, своего посредника и близкого друга из Сантандера, Эдилья бил поклоны Риму в надежде на поддержку в его борьбе за власть. Менендес Рубио встречался с Данци, связным между Муссолини и Франко, и нарисовал ему портрет Эдильи как харизматического лидера из рабочего класса, считающего Франко неспособным руководить в будущем фашистской Испанией. Эдилья убеждал Канталупо, что Фаланга готова терпеть Франко на посту главы государства, пока идёт война, но только не как главу объединённой партии. Сам же Канталупо рассматривал Эдилью как «человека с низкой культурой, духовно посредственного, маловлиятельного». Хотя Данци и Фариначчи форсировали, как могли, создание единой партии, Канталупо вёл себя более осмотрительно и не делал ничего, что могло бы спро­воцировать Франко.

Немцам также нравился Эдилья. Гитлер прислал ему собственноручно под­писанный экземпляр роскошного, вышедшего ограниченным тиражом издания «Майн кампф».

По мнению Канталупо, Фаупель презирал Франко и сразу после битвы за Гвадалахару дважды и по разным случаям говорил, что от Франко надо отделаться и передать власть Фаланге, которая, как считали немцы, и есть Эдилья.

В высшей степени маловероятно, чтобы Франко был не в курсе этих настро­ений, поскольку незадолго потребовал от службы безопасности своей штаб-квар­тиры более активно вести разведку. Организацию контрразведывательной дея­тельности он поручил майору Лисардо Довалу, «отличившемуся» во время расправ в Астурии в 1934 году. Довал маниакально ненавидел Фалангу и считал основную массу её членов переодетыми красными и масонами. Франко предо­ставил ему разумно широкие полномочия — он мог вести досье на главных фалангистских деятелей и внедрять в Фалангу агентов и осведомителей. Генералиссимус ничего не оставлял на волю случая.

Руководимая Серрано Суньером штаб-квартира Франко должна была поддер­живать в рядах Фаланги состояние постоянного соперничества, чтобы в конечном итоге победителем вышел Франко. Задача облегчалась тем, что недалекий Эдилья, уверенный в помощи и сотрудничестве со стороны Франко, все свои усилия со­средоточил на отражении угрозы от семейства Примо де Риверы. Эдилья на­столько доверял генералиссимусу, что позволял Серрано Суньеру и его штабу разрабатывать политику и тактику своих действий.

Распространялись слухи, ско­рее всего стараниями Николаса Франко и Довала, о том, что группа Аснара соби­рается убить Эдилью. Двенадцатого апреля Эдилья отправился в поездку по ряду северных городов, чтобы заручиться там вооружённой поддержкой. В Сан-Себа­стьяне он пытался завербовать полковника Антонио Сагардиа, главу колонны фалангистов, и использовать его против фалангистской милиции. Похоже, он пытался, но безуспешно, добиться поддержки и со стороны Ягуэ.^.

В тот же день 12 апреля Франко и его штаб-квартира срочно готовили соб­ственные меры. Николас Франко пожаловался Данци на интриги фалангистов, плетущиеся с целью нарушить политический баланс в националистской Испании. Итальянцам было однозначно указано не способствовать расколу. Николас говорил о махинациях фалангистов, которые противодействуют планам генералиссимуса по унификации, о «сети скрытого, раскольнического дис­сидентства зловещего антивоенного характера» и дал ясно понять, что Франко будет жестоко бороться с теми, кого считает ответственными за это. Николас заверил Данци, что его брат планирует декретом объединить все силы нацио­налистов в единую фашистскую партию под названием «Фаланга», «лидером которой он выберет себя».

В это время генералиссимус принял у себя умеренных карлистов, включая графа де Родесно, и сообщил о подготовке декрета о создании единой партии. Есть основания предполагать, хотя документальных доказательств этому нет, что Франко информировал и Эдилью о своём намерении. Всю напряжённую неделю с 12-го по 19 апреля Эдилья постоянно находился в контакте со штаб-квартирой генералиссимуса. Его последующие действия доказывают, что он поверил в намерения Франко слить две партии в одну и взять на себя символическое лидерство (jefatura), предоставив Эдилье быть лидером де-факто.

Эдилья, несом­ненно, был бы поражён, узнай он, что 14 апреля Франко беседовал с германским послом о сомнительных достоинствах Эдильи и своём желании, слив раз­личные партии в одну, взять на себя полноценное лидерство. Канталупо, находясь в это время в Риме, сообщил Муссолини, что Франко и Эдилья один другого стоят: второй, как и первый, — простак, ничтожество, с полным отсутствием культуры, тупоголовый, лишённый политического чутья. Канталупо считал, что Франко и его брат вступили в заговор с другими фракциями Фаланги с целью сбросить Эдилью.

Продолжение следует

Печатается по: ПРЕСТОН Пол.  Франко. Центрполиграф. 1999. С. 199-203.

Читайте также:

Пол ПРЕСТОН. Как Франко поссорился с Хосе Антонио Примо де Риверой

Пол ПРЕСТОН. Как Франко убил Хосе Антонио Примо де Ривера 

Пол ПРЕСТОН. Как Франко поглотил монархистов 

* В начале апреля 1937 года кардинал Гома сообщал в Ватикан: «По убеждению любого ра­зумного наблюдателя, политической стороне управления очень далеко до здравого смысла, кото­рый характерен для военной».

** Форма фалангистов. (Примеч. перев.)

*** Каталонский фалангист, получивший образование в Германии и, возможно, германский агент.