Михаэль ДОРФМАН
Вопреки расхожим мифам о том, что Сирией правит верхушка, принадлежащая к мусульманскому течению алавитов, властная элита Сирии многообщинна и многоконфессиональна. Главный вопрос — останется ли армия лояльной режиму. Эксперты полагают, что режим Асада будет сражаться до последнего. Существуют и другие возможности. Сирийская элита может пожертвовать династическим президентством, а заодно и партией «Баас».
Замечательный арабист Ксения Светлова рассказала недавно сирийский анекдот времён недолгой «Сирийской весны» 2001-2002 годов. На одной из улиц Дамаска появилась глубокая яма. Люди падали и получали ранения и ушибы. Жители Дамаска обратились в мэрию и попросили залить яму бетоном, или, по-крайней мере, поставить рядом специальный знак. Власти в ответ прислали медсестру с бинтами и йодом, а также карету скорой помощи. Однако пострадавших становилось всё больше, и поэтому жители обратились в районное управление партии «Баас». Оттуда жалоба перешла на рассмотрение в областное управление, а затем — в центральное управление. Через несколько лет бюрократической переписки партия принимает решение построить рядом с ямой больницу, и назвать её в честь сына президента. Однако эта мера уже неспособна удовлетворить разъярённых граждан. Тогда высший орган власти, Региональный Комитет партии «Баас», решает разрушить все здания на этой улице и превратить её в одну огромную яму. Ситуация хорошо понятна и россиянам, и израильтянам, и американцам. И наверняка скоро появится анекдот о том, как запутывают подобную ситуацию в разных странах. Однако сирийцы уже рассказали этот анекдот, а теперь и восстали против реальности, порождающей её.
Полумафиозный сирийский режим пока не рухнул. Президент Башар аль-Асад руководствуется лозунгом «власть свергнет народ» — отмечает израильский обозреватель Цви Барэль. Отчаянное сопротивление Каддафи поменяло настроение арабских диктаторов. Асад, подобно Каддафи, уверен, что армии всё позволено против «внутреннего врага». Не беда, что врагу внешнему, как Израиль, она явно неспособна противостоять. Я хорошо помню события 1982 года, когда в течение недели войска предшественника и отца нынешнего президента, президента Хафеза Асада смяли танками протест в городе Хама. В течение недели было убито свыше 30 000 человек.
Сирийская армия, в основном, остаётся пока в казармах. С протестами удаётся справляться силами специальных частей, в частности Четвертой дивизии под командованием брата президента Махера аль-Асада, ответственной за убийство демонстрантов в Дураа, на Юге страны и других отрядов и специальных частей, действовавших против демонстрантов в Хомсе и Латакии.
Президент Асад может пока рассчитывать на свою армию, или, по крайней мере, на её большую часть. (Хотя начали поступать сообщения, что военнослужащие, находящиеся в рядах демонстрантов, отказались стрелять в народ.)
Ведь сирийская армия – детище режима. Отец нынешнего президента Хафез аль-Асад подбирал и воспитывал комсостав в течение десятилетий, исходя, прежде всего, из соображений сохранения своего режима. Старшие военные командиры являются интегральной частью мафиозно-экономической сирийской элиты. Действующие там законы лояльности крепко завязаны на экономические интересы глав кланов. Например, в 1990-е годы старшие армейские командиры получили табачную монополию. Члены офицерского корпуса имели возможность покупать иностранную валюту по низкому официальному курсу, а продавали её по «гражданскому» курсу, который был намного выше. Рядовых граждан сирийского социалистического государства за такое сажали в тюрьму.
Асад младший получил эту систему блата и армейских монополий в наследство от своего отца. Он родился уже в богатом элитном клане, где родственникам были розданы посты и привилегии. Его кузен Рами Махлуф контролирует например, нефте-газовый бизнес и большую долю туристической индустрии. В отличие от дюжины Мубараков в Египте, семейство Асадов – это тысячи человек, занимающих ключевые посты во всех сферах жизни.
Вопреки расхожим мифам о том, что Сирией правит верхушка, принадлежащая к мусульманскому течению алавитов, властная элита Сирии многообщинна и многоконфессиональна. Среди «хозяев жизни» в Сирии есть сунниты, как бывший министр обороны Мустафа Тласс и главнокомандующий армией Хакмат Шаабани. Их многочисленные семейства и другие главы суннитских кланов получили от режима существенные угодья «на кормление». Один из сыновей Мустафы Тласса владеет сахарной монополией страны, другой – сетью дорогих отелей. Жена президента, Асма принадлежит к другому влиятельному и богатому суннитскому клану аль-Ахрас. Среди элиты множество «друзей» президента, принадлежащих к различным этническим и религиозным меньшинствам Сирии. Все они пользуются привилегиями, полученными от президента лицензиями на импорт, заняты устройством дел между сирийским государством и местными и иностранными инвесторами. Среди них есть сунниты, шииты, христиане, курды, армяне, друзы и многие другие. В Нью-Йорке я часто слышал, что и сирийские евреи, связанные с находящимися под судом духовными лидерами общины, имели очень хорошие связи в коридорах власти в Дамаске.
Исторически получилось, что усиленная арабизация Сирии в 1950-х года толкнула все несуннитские меньшинства в объятия панарабистской партии «Баас» («Возрождение»). В рамках подготовки статьи мне не удалось выяснить, каким образом алавиты, составляющие лишь 12-13%% от 21 миллионного населения Сирии заняли здесь господствующее положение. По одной из версий, всё случилось во времена французского мандата на управление Сирией, когда французы сделали опору на алавитов, как наиболее ненавидимый и потому зависимый элемент населения. Однако в Сирии имеются и другие немногочисленные, но влиятельные общины. Например, ещё более экзотическая чем алавиты, конфессия друзов на юге страны. В прошлом друзы были феодальными правителями в Ливанских горах. Друзы составляют всего 2% населения Сирии, но их много на командных постах в армии и гражданском управлении. Непропорционально к численности населения представлены в сирийской военно-политико-экономической элите черкесы и курды.
Многочисленные обзоры и комментарии о конфликте в Сирии, как о восстании угнетённых суннитов против алавитского доминирования, далеко не исчерпывают сложной и многослойной реальности сирийской революции. Здесь налицо и политический конфликт, и конфликт между начавшейся в последнее время попыткой неолиберальной модернизации, ликвидирующей социальные завоевания баасистской революции, и классовый конфликт между сверхбогатой элитой и массами бедноты, и антагонизм регионов, и проблемы полутора миллионов беженцев из Ирака.
Раскол среди суннитов, составляющих беднейшую часть сирийского общества, ещё глубже. Асаду даже пришлось вызвать на помощь престарелого Мустафу Тласса. Тласса послали в его родной город Хомс для успокоения страстей. Известный своим бранчливым красноречием генерал здесь вынужден был молча выслушивать и даже записывать жалобы граждан против режима. Тех самых граждан, по которым в прежние годы, не колеблясь, пустил бы танки. Теперь генерал лишь обещал доложить всё президенту, тому самому, который с трудом отправил его в отставку, когда расставлял повсюду своих людей после смерти отца.
Далеко не все алавиты поддерживают семью Асада. Ещё в марте, до того как сирийская революция обрела нынешний размах, главы четырёх крупных алавитских хамул из района Джебел Мишар опубликовали обращение, в котором отреклись от всяких связей с режимом Асадов. Главы кланов ясно заявили режиму, что не будут мириться с резнёй, вроде учинённой в 1982 году.
Даже в самом семействе Асадов возродились старая вражда. Дядя президента Рифат ал-Асад, пытавшийся захватить власть в 1983 году, а особенно его сын, журналист и демократический активист Рибал ал-Асад требуют прекращения насилия и предупреждают против опасности гражданской войны в стране. Рибал ал-Асад также пытается снять с отца ответственность за резню в Хаме, обвиняя во всём бывшего президента Хафеза аль-Асада и его военного министра Мустафу Тласса.
Главный вопрос — останется ли армия лояльной режиму. В отличие от восстания 1982 года, носившего локальный характер, сегодня революция охватила все города Сирии. Демонстранты появились даже на улицах кишащего агентами спецслужб Дамаска. Так что для многих солдат и офицеров лояльность к режиму входит в конфликт с лояльностью к своим землякам, своим семьям, хамулам, общинам и племенам. А в сирийском обществе это очень важные вещи, которые не удалось вытравить десятилетиям баасистского социализма.
Да и мир изменился. В сирийских оппозиционных блогах сообщается о призывах не поднимать оружия против своих. Вещи невообразимые ещё десять лет назад, когда армия в своих казармах была почти непроницаема для агитации. Да и сирийская армия не тренирована для уличных боев, тем более для несения полицейской службы. Тут требуется совершенно иная подготовка и мотивация.
Время покажет, может ли Асад рассчитывать на лояльность генералитета. Ксения Светлова полагает, что режим будет сражаться до последнего. Существуют и другие возможности. Сирийская элита может пожертвовать семейством Асадов, а заодно и партией «Баас». Ведь поколение отцов-основателей «Бааса», которое всем обязано партии, сошло со сцены. У второго поколения, детей революции, сплошь и рядом уже нет былой лояльности флагам и идеологиям их отцов. Режим Асада и всё партийное наследие могут превратить в козлов отпущения за все грехи режима. Ведь главное для элит — сохранить свой политический контроль и экономические блага. У оппозиции пока нет своих вооружённых сил, а потому им придётся иметь дело с армией и удовлетвориться свержением династического президентства, что тоже немалый успех. И думать о том, что делать дальше.
