Общество, готовое взорваться, люди, которых взрывают
Даниил ДУГУМ
Кто дестабилизирует обстановку и кто закрутит гайки в стране, где экономика на грани катастрофы, промышленность на грани приватизации, в политике застой, а в обществе начинается пробуждение от иллюзий стабильности?
«Я не знаю зачем, и кому это нужно…»
Опережая скептиков, скажу сразу: мы никогда не узнаем всю правду о взрыве в Минском метро 11 апреля 2011 года. Это исключено. Тайна следствия, закрытость судебной системы, цензура в прессе, повсеместные слухи – всё, кажется, создано для того, чтобы скрыть от нас истину.
«Ты веришь в то, что эти деятели, которых поймали, вообще имеют какое-то отношение к терактам? – спрашиваю я у своей знакомой, много лет прожившей в Беларуси, — у меня закрадывается сомнение, а не взяли ли они на себя этот грех на дыбе?».
«Знаешь, — отвечает она, — да этих деятелей вообще могло бы и не существовать — суд закрытый провели бы, а СМИ всё равно написали бы и показали бы то, что надо. И дело в шляпе. Может их и не существует…»
За неделю, прошедшую с момента взрыва, СМИ и блоги пестрели версиями о том «кто виноват?» и особенно — «кому это нужно?». Ажиотаж медленно спадает. Между тем, молниеносное «раскрытие» преступления ясности не внесло. Есть общее место во всех заявлениях, как следствия, так и независимых «экспертов»: все сделали именно те выводы, которые посчитали для себя выгодными. Любые домыслы – уже политическое мародёрство и «пиар на крови».
Поэтому вопрос честнее и полезнее ставить не о виновниках взрыва, а о его последствиях. Ведь кто бы ни был виновный – его целью, были не столько эти несчастные, разорванные в час пик на платформе Октябрьской станции. Целью, и в каком-то смысле жертвой, теракта было сознание масс, общества. Что же это за общество, и кто же эти люди, населяющие страну, с самым невероятным политическим режимом посреди так называемой «демократической» Европы?
«Введение в белорусоведение»
В лучших диссидентских традициях мы сидим на кухне моего приятеля, минского журналиста, и смотрим «Введение в белорусоведение». Это фильм, снятый в 2010 году студией «Навiнки». Пожалуй, с этого фильма я бы порекомендовал начинать изучение этого народа. Фильм пародирует научно-популярный документальный жанр и рассказывает о картошке, её отношениях с внутренними органами белоруса, а также об отношениях белоруса с внутренними органами Республики Беларусь. Собственно, «Навiнки» – это название сатирической газеты, некогда издававшейся в Минске и запрещённой правительством. Делала газету группа леваков-анархистов, журналистов и художников.
«Эта газета была как лакмусовая бумажка, показатель свободы прессы в Республике. В каждом номере карикатура на батьку. Жёсткая такая сатира социальная. Все студенты читали, передавали из рук в руки, — рассказывает мой приятель, — потом в 2005 её закрыли окончательно».
«Навiнки» — название символическое. Навiны — новости на белорусском, а так же название крупнотиражной газеты. Соответственно, сатирические «Навiнки» – уменьшительно-ласкательная форма, что-то вроде «новостички».
А на экране в это время нарисованный комбайн проглатывает и перерабатывает схематическую фигурку белоруса и, пропустив через себя, бросает выходящий из неё гробик в выкопанную могилу, подобную лунке для посадки картошки. Голос за кадром:
«Государство Республика Беларусь вырабатывает энергию непосредственно из белоруса… после переработки белорус отправляется в землю, богатую калием, так необходимым для выращивания картошки…»
Тут я вспоминаю, что «Навiнки» — ещё и район Минска, где расположена крупнейшая психиатрическая клиника … «Дурдом!» — само срывается у меня с языка, под впечатлением от фильма.
«Да дурдом, а что делать? В бюджете огромные дыры. Дефолт не за горами. А между тем, никакого политического манёвра эта власть делать просто не умеет. Нельзя же всё время закручивать гайки. Вот есть у нас минский тракторный завод, есть ещё МАЗ. Но кому нужны эти трактора? Из тех, кто при деньгах и в здравом уме? Производство не стоит, но техника практически не развивалась и находится на уровне двадцатилетней давности. Всё страшно устарело. В лучшем случае эти трактора или МАЗы покупает Россия или Африка».
«Нам трактора не зачем – у нас сельское хозяйство стоит!» — говорю я.
«Да и у нас колхозы, обожаемые Лукой, в большом количестве сидят на дотациях», — отвечает мой собеседник и видно, что ему совсем тоскливо за родную деревню в Полесье. И есть от чего прийти в уныние – ещё несколько лет назад из-за нехватки денег многим старикам на селе пенсию выдавали пайками продуктов.
«Но всё-таки… Ты живёшь в этой стране всю жизнь. Скажи вот по твоим наблюдениям, не оглядываясь на экзитполы, соцопросы, тем более результаты выборов – какой процент населения «За Батьку», а какой против? И какие это социальные слои?»
«Знаешь, сказать это реально сложновато… За хулу на батьку – уголовный срок можно получить. Кто будет откровенничать? У нас не особо об этом болтают. На заводах – а они у нас все государственные – большинство за Лукашенко глотку порвут, он нас, дескать, не пустил на разорение. «Коммерсы», те, кто работает на частников, те, кто с частным бизнесом связан, – все против этой бюрократии и этого совка. Они все на Запад смотрят. Ну и учти, что за пределами Минской Кольцевой основное развлечение у большинства белорусов – это БТВ (белорусское телевидение). А по БТВ батьку показывают столько, что считай у вас по телевизору Путина вообще не видно. Так что ещё и географическое есть деление «за» и «против» — провинция и центр. Пока не начались массовые увольнения с заводов – у Лукашенко есть поддержка. Но приватизация, а значит и массовые увольнения, практически уже и начались…»
«К, Г, Б сидели на трубе»
О белорусах и Беларуси в России блуждает немало мифов. При этом граница РФ и РБ почти иллюзорна, существует некое ещё более иллюзорное «союзное государство». А также есть тысячи смешанных русско-белорусских и российско-белорусских семей. Наши СМИ создают странное впечатление о режиме Лукашенко: то предпочитают не говорить о нём вообще, то начинают говорить очень плохо. Потоки антилукашенковской пропаганды в РФ разливаются, как весенние ручьи, стоит только батьке «запрудить» потоки российских углеводородов — выторговать более выгодные условия транзита нефти и газа.
Даже благодаря людям, лично осмотревшим эту страну, распространяются не совсем объективные суждения о ней. Посетив Беларусь, вы и сами увидите некоторые особенности здешнего городского пейзажа. Вот то, что сразу бросается в глаза: улицы, в сравнении с аналогичными российскими, не пестреют таким изобилием витрин, вывесок и рекламы. А немногочисленные стайки уличных торговцев с опаской оглядываются по сторонам: нет ли по близости милиции. Коммерсантам-частникам, ненавидимым батькой, подняться в Беларуси ещё труднее, чем их российским коллегам. Зато над индустриальными районами куда оживлённее дымят трубы заводов, и нет, кажется, того запустения, как в подобных российских рабочих гетто. Ну а уж достойное дорожное покрытие Беларуси любой водитель и пассажир оценит собственным седлом.
Разного рода сталинисты любят приводить Беларусь в качестве примера того, что было бы «ах, если бы не приватизация…» Ну что ж, придётся развеять несколько радужное «первое впечатление».
Режим, установившийся в республике Беларусь в 90-х годах прошлого века, отличался от прочих криминальных режимов стран СНГ. По всему постсоветскому пространству семимильными шагами проходило то, что у Карла Маркса называлось «первоначальным накоплением капитала». Александр Григорьевич Лукашенко, придя к власти в 1994 году, выбрал особый курс. Если в РФ, например, государственная собственность за гроши утекла в карманы так называемых «эффективных собственников» из числа подхалимов Ельцина и Ко, то батька Лукашенко самого себя посчитал наиболее эффективным собственником всея Беларуси. И, казалось бы, Батька не прогадал: «сидя на трубе» нефтегазовых корпораций, можно было долгое время откачивать себе углеводороды по льготным ценам и… продавать их своему народу уже по другой цене. Строптивость батьки сначала досаждала западным корпорациям – он не приватизировал большую часть экономики и не пускал их «к разделу пирога», как того требовали их аппетиты. Но у Лукашенко начались периодические ссоры и с российскими нефтегазовыми монополиями.
Беларусь – феномен на постсоветском пространстве. Но таков уж он, суровый мир чистогана, капитализм всегда стремится к унификации и не любит, когда что-то не вписывается в его интересы. Дни этого режима сочтены.
Рано или поздно придёт конец той самой «неразбазаренной и неприватизированной промышленности» Республики Беларусь, на которую так молятся российские сталинисты. Планы приватизации уже начали осуществляться. Так гигант МАЗ фактически поглощается КАМАЗом. Что уже привело к увольнению 4500 работников. И это только начало.
Основная интрига современной политики Беларуси: кто проглотит её заводы – Запад или Россия. У международных корпораций, разумеется, больше средств. Но события в Минске после выборов 19 декабря 2010 года напрочь поссорили батьку с так называемым «демократическим» миром. Тогда карательные органы жестоко подавили акцию протеста граждан и оппозиции против фальсификации итогов выборов. Более 600 человек тогда были задержаны, среди них большинство оппозиционных кандидатов, сотни избиты дубинками, большинство офисов оппозиции подвергнуты обыскам. А ведь на площадь тогда вышло протестовать от 10 до 30 тысяч человек (примерно столько нужно, чтобы заполнить такое пространство, какое заполонила толпа).
Кто тогда спровоцировал насилие со стороны милиции и ОМОНа? Кто были те немногие, кто бил стёкла в администрации? Толпа протестующих была настроена на исключительно мирный протест – в этом я убедился, исходя из собственных наблюдений на месте событий. И как ни порочна логика тайных заговоров, невольно задаёшься вопросом: кто же спровоцировал насилие в тот вечер? Кто бы ни был виновен – случайный каприз толпы, неугомонные оппозиционеры, белорусское КГБ, агенты Запада или Кремля – очевидны опять же могут быть только последствия.
Батька Лукашенко задавил оппозицию окончательно и бесповоротно, обвинив их в организации массовых беспорядков (не обвинять же в этом собственное МВД и КГБ).
И Запад теперь вынужден вводить экономические санкции против Беларуси (точнее должен был их вводить, но на кануне обсуждения резолюции по экономическим санкциям ООН в Минске 11 апреля прогремел взрыв) вместо того, чтобы скупать обанкротившуюся экономику республики. Теперь Россия и российские корпорации, скупая белорусскую промышленность, выгадывают, а давать ли новый «безвозмездный кредит» на спасение режима Лукашенко?
Экономика Беларуси на грани катастрофы. И вот взрывы в Минске…
«Отвлечь не удалось» или «причём тут люди?»
Оценить, как реагирует общество на трагедию в минском метро так же сложно, как и оценить отношение белорусов к политике вообще – к выборам, к президенту, к оппозиции, к перспективам развития.
«Скажи, как белорусы реагируют на взрыв? Кого обвиняют, какой версии верят?» — спрашиваю я у своей знакомой минской анархистки.
«По мне, так дело однозначно пахнет «гэбнёй». Но им отвлечь публику от проблем всё равно не удалось – у меня на работе все разговоры про цены и про валюту. Слухи и версии в кастрюлю не положишь…» — говорит она.
Ответ не вносит ясности в интересующий меня вопрос. Как говорил один студент из Бреста, «мы живём в многоконфессиональной стране – одни верят в телевизор, другие нет».
«Верующие в телевизор» — значит, и доверяющие официальной версии расследования правительства, т.е. верящие самому правительству. Одну из таких «верующих в ТВ», застала 11 апреля недалеко от Октябрьской станции метро камера канала Евроньюс. «Ну не нравится им режим политический, ну люди-то здесь причём?» — сказала эта женщина, вероятно, ставшая свидетелем взрыва и только что избежавшая гибели. Люди, всерьёз верящие, будто взрывать метро выгодно именно оппозиции, есть.
Демонизация противников режима – нормальная практика правительственной пропаганды. Я ехал в Минск в декабре 2010 года накануне голосования и не удержался, разговорился с соседями-белорусами о политике и их предвыборных симпатиях.
«Ну я, конечно, всё равно буду голосовать за Лукашенко» — сказала мне бедненько одетая соседка средних лет.
«Почему?» — удивился я, ведь она только что жаловалась на жизнь, на цены…
«Ну как же… Ведь он же наш батька!» — ответила она. Мне её логику было не осилить.
В Барановичах к нам подсел не пожилой ещё пролетарий, который сам начал донимать меня, за кого нужно голосовать:
«Вот этот, например, Некляев (Владимир Некляев — кандидат в президенты, поэт, автор многих песен, многие из которых в Беларуси считаются народными. – Д.Д.) — нацист, всё хочет развалить…»
«А он правда нацист и так прямо и говорит, что всё хочет развалить?» — попытался было уточнить я.
«Конечно! Так и говорит: всё хочу вернуть обратно в девяностые. Всё развалить. Вот тогда была им воля. А батька пришел, работу дал…»
Всё, что мне пришло в голову, песня Башлачёва:
«Из братских стран мне сообщает пресса:
Поляки оправляются от стресса,
Прижат к ногтю пархатый жид Валенса,
Который всю хотел Варшаву отравить».
Мой сосед-агитатор ухмыльнулся и больше меня не донимал.
Впрочем, тогда речь шла о выборах. О борьбе за власть законными методами (пусть никто и не верил, что в Беларуси возможны законные, демократические выборы). Белорусское телевидение поливало грязью оппозицию, которую вот-вот, на короткое время выпустили на улицы помитинговать, попикетировать, изобразить буржуазную демократию и свободу собраний. Значительная часть сторонников режима в республике убеждена, что все эти «опы» (как называют беларусы оппозиционеров) – нанятые Западом нелюди, готовые всеми правдами и неправдами «дестабилизировать обстановку»…
Но теперь речь идёт о 12 убитых. Поверит ли общество в то, что это дело рук опов? Кажется, даже власть не стала всерьёз разыгрывать эту карту — слишком неубедительно.
«Народ уверен, что ему хорошо?»
До того, как я познакомился и подружился со многими белорусами, моё представление об этом народе и этом обществе долгое время формировалось вот такими, описанными выше, откровениями в купе. По моим наблюдениям, если вы едите куда-нибудь в западном направлении, то у вас есть большие шансы нарваться на собеседника, который будет вам расхваливать «порядок батьки», «отсутствие коррупции», вы услышите, что «нет беспредела, как в России», что «все работают» и «везде чистота…»
Писатель Сергей Довлатов как-то сказал, что мещанин – это человек, который убеждён, что ему должно быть хорошо. Странное определение, на первый взгляд. Кому же не хочется, чтобы его собственной персоне было хорошо? Но Довлатов тонко подметил, что для мещанина является едва ли не символом веры, едва ли не главной определяющей мотивацией общественной и личной, интимной жизни, стремление к спокойствию, безопасности, комфорту.
Иллюзия стабильности постепенно разбивается о реалии современной жизни. На улицах Минска теперь валюту с рук меняют в полтора раза дороже, чем в официальных пунктах обмена. Если в банке доллар стоит 3000 белорусских рублей, то на улице вам обменяют доллар только на 4500 белорусских рублей. А в банке скорее всего не поменяют. Валюты нет, дескать. Что происходит с валютой, которая никому не нужна? Делайте выводы сами. Режим Лукашенко, между тем, выводы делать отказывается — и вот существуют два курса белорусского рубля: реальный, уличный и виртуальный, он же официальный.
Что должно быть очевидно любому белорусу, так это, что дефолт происходит не по злому умыслу оппозиционеров, а, наоборот, под чутким и неусыпным контролем батьки, взявшим на себя всё руководство и соответственно всю историческую ответственность.
«Киньте их львам!»
Римский историк Тацит так рассказывает о великом пожаре 64 года н.э., когда в народе распространились слухи о поджигателях, якобы, посланных императором: «И вот Нерон, чтобы побороть слухи, приискал виноватых и предал изощреннейшим казням тех, кто своими мерзостями навлек на себя всеобщую ненависть, и кого толпа называла христианами».
На момент взрыва 11 апреля, в Беларуси противники батьки были достойны скорее всеобщей жалости, а не ненависти. Оппозиционеры были разгромлены после выборов 19 декабря 2010 года. Анархисты подверглись репрессиям ещё раньше — осенью 2010-го. Подавляющее большинство тех, кто, так или иначе, был связан с регулярной протестной активностью, с правозащитной деятельностью, экологическим или левым активизмом, были «под колпаком». Для обывателей властью выпускались такие шедевры официозной пропаганды как «Плошча: железом по стеклу» — фильм БТВ о событиях на площади Незалежности 19 декабря 2010, а также «Анархия. Прямое действие» — фильм, снятый БТВ в том же жанре, но уже про анархическую угрозу. И оппозиция, и леваки-радикалы, к слову, сами отвечали произведениями в жанре «важнейшего из всех искусств», поведав интернет-аудитории свои версии событий (правда, аудитория БТВ несколько иная).
Но даже после этого могут ли обыватели поверить, что эти «монстры» будут взрывать метро. Тут у обывателя возникает и другая мысль: а куда же смотрели «всевидящие» органы?
Говоря о причинах и целях теракта в минском метро, Лукашенко побивает свои собственные рекорды абсурда. То заявил, что ему заранее известны виновные (ещё до молниеносной поимки подозреваемых), которые стремятся дестабилизировать обстановку в стране; то сказал, что пойманные преступники действовали исходя из патологической ненависти к людям, т.е. политический след как-то вдруг затерялся; то вдруг опять этот след нашёлся, потому что причиной теракта стало изобилие в стране демократии, которой так много, что «аж тошнит»…
Сможет ли режим воспользоваться этой ситуацией, чтобы перенаправить недовольство общества в ненависть к врагам режима? Едва ли это закроет глаза всему народу. Ведь дестабилизация происходит и без помощи «опов».
Однако 26 апреля в Минске ожидают «Чернобыльский шлях» — ежегодную акцию памяти жертв знаменитой ядерной катастрофы. 26 апреля для противников батьки — день национальной скорби. Ведь по белорусской земле катастрофа ударила наиболее серьёзно. А режим Лукашенко проблему Чернобыля игнорирует, о чём, например, свидетельствует знаменитая фраза батьки: «Я был в Чернобыле. Я заразился!». Это одновременно и крупнейшая в году протестная акция в республике: впереди обычно несут икону божьей матери жертв Чернобыля — богородица со знаками радиации вместо нимба. На акцию выходят оппозиционеры, экологи, а также анархисты. На неё выносят и социальные, политические лозунги. Впервые за 25 лет у власти поднялась рука запретить акцию памяти и скорби. Вместо шествия по центру города разрешили только унылый митинг на окраине. А казалось, что уже некуда было дальше закрутить гайки… Но взрыв помог Лукашенко найти в Беларуси новые «излишки демократии».
«Ничто не истина, дозволено всё» — так говорил в своё время Хасан ибн Саббах, лидер ассасинов. Жертвами подобного «дозволено всё», в отсутствии истины, становятся не только убитые. Ведь террор – это политика страха. Мёртвые не знают страха. Страх – удел тех, кто выжил.
Мы, скорее всего, никогда не узнаем всех обстоятельств этого теракта. Пусть будут вынесены приговоры, пусть будут опубликованы все официальные версии. Ничто не защитит нас от подлога, когда все козыри в руках у одной из сторон. Истории известны подобные трагедии, вокруг которых не прекращаются споры, а бесспорным остаются лишь то, что власть назначает кого-то виновным. Таков Великий пожар Рима 64 года н.э., после которого Нерон организовал гонения на христиан. Вспоминается и поджег Рейхстага 1933 года, после которого Гитлер получил неограниченную власть и расправился с политическими противниками (левыми, обвинёнными в поджоге).
Разговорами о стабильности и «тёмных силах», стремящихся дестабилизировать обстановку, власти республики Беларусь стремятся отлечь внимание от уже начавшихся изменений. Длительное время этот народ жил по принципу «лишь бы не было войны». Но верить в несуществующую стабильность более невозможно, как и в «заговор тёмных сил» против незыблемого порядка республики. Когда иллюзии будут разрушены, тогда белорусам придётся позволить себе больше, чем прежде…
