– Не бойтесь никаких соблазнов, никаких искушений, никакой свободы, не только внешней, общественной, но и внутренней, личной, потому что без второй невозможна и первая. Одного бойтесь – рабства и худшего из всех рабств – мещанства и худшего из всех мещанств – хамства, ибо воцарившийся раб и стал хам, а воцарившийся хам и есть чёрт – уже не старый, фантастический, а новый, реальный чёрт, действительно страшный, страшнее, чем его малюют, – грядущий Князь мира сего, Грядущий Хам.
Мироправитель тьмы века сего и есть грядущий на царство мещанин, Грядущий Хам.
У этого Хама в России – три лица.
Первое, настоящее – над нами, лицо самодержавия, мертвый позитивизм казенщины, китайская стена табели о рангах, отделяющая русский народ от русской интеллигенции и русской церкви.
Второе лицо прошлое – рядом с нами, лицо православия, воздающего кесарю Божие, той церкви, о которой Достоевский сказал, что она “в параличе”. “Архиереи наши так взнузданы, что куда хошь поведи”, – жаловался один русский архипастырь XVIII века, и то же самое с ещё большим правом могли бы сказать современные архипастыри.
Духовное рабство – в самом источнике всякой свободы; духовное мещанство – в самом источнике всякого благородства. Мёртвый позитивизм православной казёнщины, служащий позитивизму казёнщины самодержавной.
Третье лицо будущее – под нами, лицо хамства, идущего снизу – хулиганства, босячества, чёрной сотни – самое страшное из всех трёх лиц.
“Грядущий хам” (1905)
