Алексей БАРАНОВСКИЙ
С Андреем Морозовым (Мурзом) мы познакомились лет 8 назад в Москве. Я тогда примкнул к арт-проекту «Красный блицкриг», который совмещал в себе несовместимое — русский национализм, гордость за «советский космос» (в широком смысле) и уличный акционизм. Это была такая фишка — чтоб всех корежило: и красных, и белых. Именно с нашего шутливого проекта потом слизали свои вполне себе серьёзные концепции «арт-группа Война» и разного рода «народные социалисты».
Однако же прелюбопытным образом сложились затем судьбы людей, имевших тогда отношение к «КБ». Ольга Касьяненко (Матильда), уроженка города Енакиево Донецкой области, была вынуждена покинуть РФ с маленьким ребёнком на руках после того как на неё завели уголовное дело по двум статьям Криминального кодекса РФ за выступление на митинге в поддержку русских политзаключенных в 2008 году. Её выступление касалось в том числе и Андрея Морозова, которого тогда бросили в застенки на два года за… обстрел из обреза охотничьего ружья неонового медведя — вывески московской городской организации партии «Единая Россия».
Я теперь работаю в киевских масс-медиа, Матильда скрывается где-то в Европе, а Мурз — связист танкистов в батальоне «Август», воюющем на стороне ЛНР.
— Мурз, то, что ты поехал на войну для меня неудивительно. Увлечение военной историей неминуемо приводит человека на войну. Мне странно другое: почему ты оказался на стороне Российской Федерации и её карманных республик (мы же не будем оспаривать то, что без «военторга» никаких самопровозглашенных республик не было бы — они бы не просуществовали дольше нескольких месяцев)? Ведь тебя не устраивала внутренняя политика этого государства, оно бросила в тюрьму тебя и сотни других людей, вроде тебя…
— Во-первых, увлечение военной историей само по себе на войну не приводит. Иначе бы в Донецке и Луганске было куда больше добровольцев из России, так как военная история — весьма популярная в наше время гимнастика для умов. Война, помимо того, что она — трагедия множества людских смертей и массовых разрушений, это ещё и самый сложный из процессов, порождаемых обществом. Экономика, сталкиваясь с проблемами, порождает политику, политика, упираясь в невозможность убедить оппонента словами, порождает войну. Изучать, например, Вторую мировую войну очень полезно хотя бы просто для того, чтобы понять всю сложность мира, в котором люди жили уже 70 лет назад. Сейчас всё ещё сложнее.
Но «клеить танчики», сидеть за книжками в уютной тёплой московской квартире или ковыряться в настоящих железках на морозе — две больше разницы. Здесь вступают в дело не интересы, а убеждения, взгляды на жизнь, представления человека о справедливости и прочие смешные по нынешним временам вещи. После этого человек взвешивает личные и общественные обязательства, которые он на себя взял до войны — можно ли ими пренебречь или на кого-то переложить. Если получается, человек едет. Если нет — помогает как-то иначе. Есть очень много людей, которые сами не могут поехать по тем или иным причинам (состояние здоровья, семьи, дети, ответственная руководящая работа), но очень активно помогают тем, кто поехал и уезжает сейчас. И без их помощи какие-то наши достижения там были бы невозможны.
Во-вторых, что касается «карманности» республик. Шило в мешке не утаишь, а тем более в кармане. Тем более два. Путинская элита в массе своей была бы очень рада не начинать войну на Донбассе. Или показать возможность её начала, а потом свести всё к тихому закулисному торгу олигархов востока Украины с олигархами в Киеве. Но Стрелков со своими людьми не просто продержавшийся в Славянске, но и прорвавшийся оттуда, и референдум 11 мая поставили ребром вопрос о правах русского населения Донбасса. Если западная и центральная части Украины, не желающие жить при Януковиче, при поддержке Запада могут, не дожидаясь выборов, пойти и свергнуть Януковича, то почему Донбасс, не желающий жить под властью свергнувших Януковича, не может сделать то же самое при поддержке России?
— При моральной поддержке Запада, хочу заметить, ведь из Польши никакие полковники не приезжали с оружием захватывать Тернополь и спускать «спусковые крючки». Революцию в Киеве сделали живущие в Украине люди, а не представители соседних стран. Так что твой довод был бы справедлив, если бы речь шла о жителях Донбасса, а не о пришлых военспецах — бурятах, чеченцах, осетинах и прочих гиркиных. Разве нет?
— На Майдан и не было необходимости приезжать кому-то с оружием. Это было театрализованное представление с единственной целью — поставить Януковича перед выбором. Или он отдаёт власть, или «стреляет в народ». Кто, как, с чьей помощью штурмовал в масках городские администрации в западных областях, когда Януковичу удалось подразогнать малой кровью Майдан в самом Киеве, думаю, мы не скоро узнаем.
— Януковичу удалось «подразогнать», кхм?..
— В плане чинов, кстати, на Майдан из-за рубежа приезжали фигуры более весомые, чем какой-то полковник. Поддержать, похвалить, ободрить. Полковники спецслужб там были в свите и в штатском, разумеется.
Поколение, выросшее при Путине, будет его могильщиком, так как в ситуации с затяжным экономическим кризисом Путин не сможет им ничего предложить. Маленькая зарплата, никаких шансов на собственное жильё, «социальные лифты» закрытые навсегда за ненадобностью.
Впрочем, к чему догадки и подозрения. Давайте опираться на факты и логику. На Майдане не было иностранцев? Были. Украинские СМИ, помнится, гордились присутствием там иностранцев. В Польше даже прошла выставка «Поляки на Майдане». Кто-нибудь сказал тогда этим людям: «Парни! Мы благодарны вам за поддержку, но нас не поймут, если здесь будут иностранцы. Мы рады вам, но наша революция — это чисто внутриукраинское дело, которое должны сделать местные. Давайте мы проводим вас до вокзала». Нет, никто этого иностранным добровольцам Майдана не сказал. И тем самым легитимизировал участие добровольцев из России в дальнейшей борьбе. А первый коктейль Молотова, брошенный в сотрудников милиции, легитимизировал вооружённость этой борьбы. Россия — большая страна. Добровольцев пришло много.
— Прости, но о каких таких иностранцах на Майдане ты говоришь? Самый иностранный иностранец-участник Майдана — это застреленный армянин Сергей Нигоян из Днепропетровской области. А фотовыставка в Варшаве называлась не «Поляки на Майдане», а «Поляки Украине». Поляки действительно повесили пару баннеров на Майдане, из Польши приезжали выступать рок-группы, журналисты и депутаты Сейма тусовались на площади, раненых активистов забирали в Польшу на лечение. И это всё, по-твоему, эквивалентно вооружённому вторжению Стрелкова?!!
Иностранцы в туристических количествах на Майдане, конечно, были, причём из Польши не больше чем из России, а из России даже и больше их было, потому что была безвизовая граница. Но среди участников Майдана, участников сотен самообороны, были единицы иностранцев, и они приехали в Киев без оружия, не на танках и БТР.
— Специально для бывших на Майдане и пропустивших всё самое интересное мы даём в студию вот этот кадр. Молодой человек в каске и со щитом, к которому прикреплен польский флаг. Если это путинский провокатор, то почему его не отвели в сторонку и не объяснили, как он не прав, прямо в тот момент, когда вышел под фотокамеры в этом облачении и с этим флагом?
— Чувак с деревянным щитом и Гиркин со стрелковым оружием и миномётами — это у тебя одно и тоже. Ты серьёзно?
— Ещё раз поясню, как я оцениваю логику конфликта. С моей точки зрения, митингующие на Майдане изначально не позиционировали конфликт с Януковичем как «внутреннее дело Украины». На Евромайдане развивались, помимо флагов Евросоюза, флаги Польши, Грузии, даже России и держали их, я полагаю, не украинские активисты. Как видим, люди, не скрывающие своего гражданства. Были среди них и те, кто вступал в вооружённое противостояние с милицией. Как выглядело начало этого противостояния, мы тоже все помним — вооружённые холодным оружием молодые люди («онижедети») в масках атаковали милицию. Никто из своих их не остановил…
— «Они же дети» — говорилось об избитых «Беркутом» студентах под Стелой Независимости 30 ноября 2013 года, в ответ на это насилие против мирной демонстрации, 1 декабря 2013 года произошла атака Банковой улицы людьми в масках…
— Никакой речи о «мирных ненасильственных выступлениях» нет. Есть вооружённое восстание, штаб которого не только не препятствовал, но и приветствовал любую иностранную помощь восстанию. Никто не выпроваживал с Майдана политиков из Европы и США с комментарием: «Нас неправильно поймут, если вас здесь увидят».
Более того, временщический подход путинской администрации к управлению страной неизбежно ведёт к такому Майдану (как привели к Майдану Украину золотобатонные соратники Януковича). Коррупция, расслоение общества, обескровливание «социалки» — медицины и, главное, образования.
Правила дальнейшей игры, таким образом, были установлены — начат вооружённый конфликт с участием иностранных граждан, поддерживаемый иностранными государствами. Завидуете тому, что на аналогичное вооружённое восстание в Донбассе приехало больше иностранных добровольцев и иностранные государства их лучше вооружили? Завидуйте молча. Игра идёт по правилам, которые Януковичу диктовал Евромайдан. Можно победить восстание на Донбассе, но не получится обвинить его в том, что оно «не по правилам».
— Ладно, вернёмся к вопросу: почему ты на стороне тех, кто тебя самого посадил в тюрьму?..
— Почему я на этой стороне, хотя, казалось бы?.. Кровавый Путинский режим посадил меня в тюрьму в 2007-м. Атаман Козицын, засланец Кровавого Путина, пытал меня в Антраците, приняв за украинского шпиона… Что я делаю в армии Новороссии? Ответ на этот вопрос можно поискать в 2005-2006 годах, когда мы познакомились. «Красный Блицкриг», который тогда курощал и низводил московских либералов, порывавшихся повторить успех Майдана-2004, многие обвиняли в том, что он — проект Администрации президента. Нас это не смущало, мы боролись не за повышение зарплаты, якобы получаемой нами в «кассе» АП, а за будущее России. Мне лично неоднократно предлагали записаться в «борцы на зарплате», но меня подобный заработок не интересовал.
Уже тогда мы хорошо понимали — путинский режим вреден для России, хотя и в меньшей степени, чем последствия успеха «Майдана в Москве». Более того, временщический подход путинской администрации к управлению страной неизбежно ведёт к такому Майдану (как привели к Майдану Украину золотобатонные соратники Януковича). Коррупция, расслоение общества, обескровливание «социалки» — медицины и, главное, образования.
Поколение, выросшее при Путине, будет его могильщиком, так как в ситуации с затяжным экономическим кризисом Путин не сможет им ничего предложить. Маленькая зарплата, никаких шансов на собственное жильё, «социальные лифты» закрытые навсегда за ненадобностью (вспомни анекдот про то, что «у генералов свои внуки есть»). И это поколение, благодаря отсутствию образования, будет не в курсе, как и для чего делаются «майданы». Для них 1991-й год, Ельцин, «Беловежские соглашения» — несколько строчек в скучном учебнике, в котором такие люди, как Егор Гайдар, названы не преступниками, а «реформаторами»…
Что произойдёт после майдана в Москве, если он будет успешен? Националистов, коммунистов и прочих «союзников», вежливо попросят пройти со сцены обратно в зал. Откажутся? Тогда им организуют новый 93-й.
Так что приходится быть и не за Путина, и не за Майдан, который против Путина. За Россию, за русских людей, которые хотят жить по-русски. А сажавшие меня в тюрьму следователи или пытавший Козицын — величины преходящие. Путина и компанию точно так же, как и Януковича с компанией, зажмут в вилку «или массово стреляйте в людей, или отдайте власть». В тот момент, когда Путин и компания, которым дороги их зарубежные счета и виллы, бросят власть, её должны подобрать те, кто сумеет ликвидировать «Московский майдан» максимально эффективно и с минимальными жертвами. Сейчас таких людей массово готовит для России война на Донбассе. Собственно, это и будет тот «военный переворот», за разговоры о необходимости которого я и получил обвинение по статье 280-й УК РФ.
— Военный переворот? Ты серьёзно? Всех добровольцев, вернувшихся в РФ с Донбасса, разоружат, а самых буйных рассуют по казематам…
— Да, я абсолютно серьёзно. Про «рассовывание по казематам» — я посмотрю на то, как российские пограничники разоружат хотя бы один танковый батальон ВСН («Вооружённых сил Новороссии» — прим. ред.), если он в дни Майдана в Москве пойдёт через Изварино. Да они будут стоять у дороги и аплодировать. Одна власть уже не сможет отдавать приказы, а новую, кричащую голосом Ахеджаковой с трибуны, никто из тех, кто мог бы «разоружить», не будет слушать.
Впрочем, танки не дойдут достаточно быстро. В итоге работать по Московскому майдану будет несколько «Васильков» или «Подносов», привезённых вместе с расчётами в кузовах армейских «Уралов». «Уралы» быстрее, но до Москвы могут тупо не доехать в силу изношенности матчасти. Так что где-нибудь посередине и сами миномёты, и БК перегрузят в обычные «Газели», повторив тактику ДРГ ВСУ в Луганске и Донецке…
— Всё-таки я не понял, чем именно тебе не нравится гипотетический «Московский майдан» против Путина, если режим Путина тебе тоже не нравится?
— Мне вот не понравился ни Майдан 2004-го, ни Майдан 2014-го, ни Майдан 1991-го. В 1991-м году вокруг Белого дома стояли одни либералы? Нет. Там была масса людей, настроенных против тогдашней власти, среди которой были граждане самых разных убеждений. Многие считали, что Ельцин — это такой будущий сильный народный царь, который очистит страну от зажравшейся партноменклатуры. Кто-то хотел унижения России, нищеты, закрытия предприятий, криминального беспредела? Никто не хотел.
«Белогвардейцев» много и среди добровольцев, служащих в ВСН, Стрелков в этом плане не одинок. Много их и среди казаков. «Красные националисты», сталинисты, нацболы тоже здесь.
И все эти люди через два года почувствовали силу молодой демократии, когда против них, вооружённых дубинками и парой автоматов, эта молодая демократия выкатила танки. Всем неправильным патриотам России чётко дали понять, что по окончании массовки 1991-го, им надлежало затихнуть и не рыпаться. «Демократы» просто стряхнули из своих структур всех лишних и начали настоящую «демократизацию».
То же самое произойдёт и после майдана в Москве, если он будет успешен. Националистов, коммунистов и прочих «союзников», вежливо попросят пройти со сцены обратно в зал. Откажутся? Тогда им организуют новый 93-й. И «хорошие националисты», которые вчера помогали строить баррикады, моментально станут «нацистским отребьем». И снова Лия Ахеджакова будет призывать армию на помощь против Конституции.
Майданы — это такой балаган, которым прикрывается борьба за власть внутри госаппарата и финансово-промышленной элиты, и который в некоторых случаях может в каких-то рамках на что-то в этой борьбе повлиять.
В предыдущих версиях достичь достаточно мощного влияния не получалось, роль была большей частью декоративной, но Майдан-2014 преподал прекрасный урок — найдена и отточена та форма действий, которая позволяет выжать из Майдана максимум влияния. Берёте наиболее радикально настроенную часть активистов и бросаете их на милицию, вооружив подручными средствами.
Социальный срез местных бойцов — от простых работяг и шахтёров до бизнесменов. Есть добровольцы из России, но отнюдь не большинство. У меня во взводе связи воевали рядом уроженец Счастья, музыкант из Одессы и кулинар-кондитер из Питера.
Удивительно, но и это прокатит за «мирный протест, в ходе которого погибли ни в чём не повинные люди». Группировку, удерживающую власть, ставят перед выбором — или начинайте стрелять, массово стрелять, с десятками и сотнями жертв, или отдавайте власть. Для того чтобы побыстрее думали, можно начать стрелять по милиции из-за спин мальчиков со щитами и «коктейлями Молотова».
— Ладно, против чего ты воюешь, я примерно понял, а теперь расскажи за что? В Донбассе нет и не было таких проблем, которые невозможно было бы разрешить политическим путём и ради чего нужно было бы начинать войну. Так зачем?
— Совершенно верно. Не было таких проблем, чтобы начинать войну. Надо было просто дать Донбассу то, за что он проголосовал на референдуме. Стрелковцы просто дали вооружённый отпор попыткам сорвать референдум. Да, из-за этого началась война. Конечно, можно было просто сдаться. Но Донбасс не сдался.
— Вот ты воюешь за «народные республики», а Матильда, которая уроженка этих мест в отличии от тебя, москвича, этот кипиш не поддерживает (ссылка-1, ссылка-2). Не кажется ли тебе, что москвичи и вообще россияне, едущие воевать в Донбасс добровольцами (не отпускники-контрактники, едущие за баблом, к ним как раз вопросов нет — деньги для них не пахнут), слишком много на себя берут и лезут не в своё дело?
— О чём-то подобном можно было говорить до референдума 11 мая, который, кстати, по степени законности ни разу не уступает выборам Порошенко. Большая часть населения Донбасса поддерживает ополчение. Причём не из страха перед вооружённой силой. Не поддерживай они ополчение — ополчение давно было бы разбито…
— Ты всерьёз говоришь об этом «референдуме» и сравниваешь его с выборами президента в Украине? Ты был в Донбассе 11 мая?
— Да, 11 мая я был на Донбассе. Как раз в ночь с 10-го на 11-е перешёл границу и в районе восьми утра вышел в центр приграничного Червонопартизанска. Никаких проблем с голосованием у людей не было. Люди знали, где участки и готовились голосовать… Вообще, избирательные участки на всех выборах традиционно находятся в одних и тех же местах. Как правило, в ближайшей школе. Референдум не был исключением. Всё, как обычно. Все наблюдатели, которые захотели прибыть и наблюдать — имели такую возможность, насколько я знаю.
— Ты можешь сказать, сколько избирателей в итоге приняли участие в «референдуме 11 мая»? Есть где-то документы, итоговые протоколы? Показатели о явке и результатах голосования брались спикерами «Новороссии» буквально с потолка, нет? А в Украине выборы президента 25 мая прошли в соответствии с законной процедурой. Участковые и прочие комиссии были сформированы в соответствии с законодательством. В выборах в качестве кандидатов смогли принять участие все желающие, никого не сняли с регистрации, даже Добкина не сняли. Выборы прошли на всех участках по всей стране, в голосовании приняло участие 18 миллионов человек. Порошенко победил во всех регионах — и на востоке, и на западе, это первый компромиссный президент всей страны. Короче, всерьёз сравнивать «референдум» 11 мая и выборы президента Украины 25 мая нельзя. Это просто смешно. Тебе так не кажется?
— Для начала мне кажется, что очень смешно говорить о большей степени законности в тот момент. После Одессы 2 мая, когда открытый террор против несогласных с мнением Евромайдана был властями, фактически, легитимизирован, вообще нет смысла обсуждать законность каких-либо процедур, проводимых киевскими властями. Ну и, конечно же, то, что «никого не сняли с регистрации, даже Добкина» — это наглая ложь. А Дарт Алексеевич Вейдер? Его не зарегистрировали, причём под совершенно надуманным предлогом.
— Хочешь поговорить «за Одессу?» Ну давай поговорим. Кто первым начал стрелять и у кого были первые погибшие в тот день — у Майдана или Антимайдана? Кто призывал Антимайдан сняться с Куликова поля и забаррикадироваться внутри здания, а не уйти в город? Где были очаги возгорания, как распространялось пламя внутри Дома профсоюзов? Сколько людей погибло от удушья, а сколько от ожогов?
— Стрелять по шествию фанатов, если кто-то по ним стрелял, мог кто угодно, любой провокатор, равно как и по активистам Евромайдана, атаковавшим милицию. Как потом выяснилось, многих из погибших молодых людей с фанерными щитами ранили со спины.
— Серьёзно?
— Вопрос в реакции на стрельбу. Если считать разумным ответом на эту стрельбу сожжение людей в здании, то вооружённое «восстание на Донбассе в ответ на отмену статуса русского языка» — верх адекватности…
«Чистый левак» в современной ситуации существо довольно-таки карикатурного свойства — антиглобалист и борец за права секс-меньшинств, для которого эта война чужая, ибо он не хочет быть ни на стороне американского империализма, ни на стороне российского.
Для активистов Антимайдана укрыться в здании было естественной реакцией на окружение их более многочисленным и агрессивным противником. Именно так поступили сами активисты Майдана в Харькове. И активисты Антимайдана, не желавшие убивать своих противников, просто вломились в здание и выгнали их оттуда… В Одессе же на глазах у органов правопорядка украинские ультраправые сожгли здание и потом добивали тех, кто пытался спастись. Всё это, включая изготовление «коктейлей Молотова» и их метание в здание на глазах у пассивно стоящей рядом милиции, выглядит не иначе как разрешённый государством нацистский террор.
В общем, я предполагал, что после упоминания Одессы услышу — «Они сами себя подожгли». Да, и расстреливаем мы себя огнём из РСЗО и ствольной артиллерии по городским кварталам тоже сами.
— Ну я понял, что модели пожара в Одессе ты не видел, как распространялся огонь не знаешь, фактами о событиях 2 мая в своих рассуждениях не оперируешь и от чего погибли люди представления тоже не имеешь… Ладно, погнали дальше. Насколько верно мнение, что за Украину добровольцами из России воюют, скажем так, условно — чистые националисты, или, если угодно, наследники белой традиции, белогвардейцы, может быть, даже, скажем осторожно, красновцы, а за «народные республики» поехали воевать красные националисты (вроде тебя) и тех же лимоновцев и чистые леваки?
— «Чистый левак» в современной ситуации существо довольно-таки карикатурного свойства — антиглобалист и борец за права секс-меньшинств, для которого эта война чужая, ибо он не хочет быть ни на стороне американского империализма, ни на стороне российского.
«Белогвардейцев» много и среди добровольцев, служащих в ВСН, Стрелков в этом плане не одинок. Много их и среди казаков. «Красные националисты», сталинисты, нацболы тоже здесь.
А вот добровольцы из России на той стороне, по-моему, в большинстве своём молодые люди, тяготеющие к нацистским идеям и дохристианским религиозным доктринам. Националистами их сложно назвать. Грань между национализмом и нацизмом тонкая, но значимая, за ней — совсем другой политический жанр… Впрочем, это я о тех, о ком мне известно из интернета. Возможно, есть люди других убеждений. Оттуда же известно, что с нашей стороны фронта встречаются похожие колоритные личности, такие как, например, Алексей Мильчаков.
— Другой, гм, колоритный персонаж — Александр Жучковский — говорит что 282-я статья менее страшна, чем «украинизация». Ты считаешь, что расширение территории применения 282-ой статьи УК РФ, подпадение под её юрисдикцию нескольких дополнительных миллионов русских людей — это благо?
— Вообще-то, я был, по-моему, первым, кто на фоне всеобщих торжеств по поводу присоединения Крыма тихонько предупредил в своём блоге крымчан о том, что вслед за теми позитивными моментами от возвращения в Россию, которые поглощают всё их внимание, придут и все остальные реалии современной России. Конечно, я не считаю, что расширение «зоны покрытия» 282-й статьи — благо. Но предполагаю, что и с этой проблемой, и с прочими получится справиться в порядке смены нынешнего режима в России на более вменяемый в результате военного переворота, являющегося единственной альтернативой Майдану и развалу страны.
— Ты ведь в батальоне «Август»? Кто в нём воюет? Социальный срез? И за что они воюют? Или против чего?
— Я служил в отдельном механизированном батальоне «Август» с осени 2014-го до конца февраля 2015-го. Ядром батальона, когда он создавался, стали уроженцы Донбасса из Лисичанска, Счастья и других оккупированных ВСУ городов и деревень нынешней ЛНР. Многие уже служили до этого в «Призраке» у Мозгового. Люди сражаются за Родину. За свои дома и города, в которых хозяйничает враг. Они не хотят жить в Украине и разговоры о «федерализации» и «широкой автономии» во время очередных переговоров и перемирий встречают в штыки. Осенью и зимой много людей пришло из других городов ЛНР, и не только ЛНР.
Наша пропаганда рисует состав армии противника так. Есть запуганные «срочники», которых гонят на убой боевики из «Правого сектора» и добровольческих батальонов, предпочитающие отсиживаться в тылах. Плюс, конечно же, «польские наёмники», на присутствие которых по ту сторону фронта многими командирами списываются все локальные неудачи.
Социальный срез местных бойцов — от простых работяг и шахтёров до бизнесменов. Есть добровольцы из России, но отнюдь не большинство. У меня во взводе связи воевали рядом уроженец Счастья, музыкант из Одессы и кулинар-кондитер из Питера. Ещё один боец, пришедший в феврале с оккупированных территорий, выходил на нашу сторону полями-степями в обход блокпостов ВСУ, один, без оружия. Прошёл успешно, пришёл к нам, записался, неплохо служит.
Вообще о готовности местных воевать с уверенностью можно сказать следующее — чем больше снарядов и ракет, выпущенных с украинской стороны падает на Луганск и Донецк, тем больше приходит людей, готовых идти до самого Киева, как бы ни было трудно.
— Каким образом выстраиваются отношения воюющих сторон в части касающейся обмена пленными, раненными и телами погибших?
— Вообще отношения вокруг пленных и погибших выстраиваются в полной зависимости от того, что за люди оказываются по обе стороны фронта в данном конкретном месте. Кто-то просто глумится над пленными, как в видеоролике, где наши заставляют пленных скакать «как на майдане» и обзывать себя «пидарасами». Кто-то бьёт, кто-то (да, есть такие случаи) пытает — что с одной стороны фронта, что с другой. Есть и примеры обратного. Осенью, ещё будучи в ДНР, я наблюдал, как боец ополчения добивался, чтобы пленному, легко раненому при обстреле своими же, украинскими «Градами», не просто перевязали рану, а оказали полноценную медицинскую помощь. Он отвёл парня в госпиталь, где при осмотре выяснилось, что ранение вовсе не “касательное”, как заявил полевой медик одного из отрядов… Извлекли осколок, пациента заштопали.
Местами идёт не очень легальная и не афишируемая торговля углём с украинской стороной и маленькие местечковые войны за контроль над ней. На борьбу с этим сил у властей хватает далеко не всегда.
Опять же, к разным пленным по обе стороны относятся по-разному. У нас не жалуют бойцов добровольческих батальонов, «нациков», как их называют. Как правило, даже в плен не берут. На украинской стороне гораздо больше, чем местных «сепаратистов», не любят добровольцев из России. Некоторое значение имеет и то, как относится к этому начальство — поощряет издевательства, например, наказывает за них или закрывает глаза. В ВСУ, похоже, закрывают глаза. В добровольческих батальонах — тем более.
— Какое обращение с пленными конкретно у вас в «Августе»? Ты разговаривал с пленными украинцами? За что они воюют, как ты это понимаешь?
— Мне довелось пообщаться с пленными впервые в августе-сентябре, ещё до «Августа». Пленные, в основном молодые «срочники», просто не успели толком повоевать. Призвали, наспех подготовили, бросили на передовую, а потом офицеры, почуяв приближение неприятностей, сбежали. Где не сбежали все — там осталось слишком мало, чтобы организовать нормальное управление боем и снабжение… Осенью наши разведчики брали пленных, после опроса (ссылка-1, ссылка-2) передали в бригаду, на участке которой мы стояли… Зимой батальон, насколько я знаю, пленных не захватывал.
Наша пропаганда рисует состав армии противника так. Есть запуганные «срочники», которых гонят на убой боевики из «Правого сектора» и добровольческих батальонов, предпочитающие отсиживаться в тылах. Плюс, конечно же, «польские наёмники», на присутствие которых по ту сторону фронта многими командирами списываются все локальные неудачи. Считалось, что у противника просто нет на передовой достаточно мотивированных бойцов. Затянувшееся взятие Дебальцево наглядно показало, что такие люди в ВСУ есть. Может быть, и не насмерть, но достаточно упорно держаться могут многие — из укреплений уходят только от танков, поставленных на прямую наводку…
За что воюют украинцы, записывающие видеообращения в формате «Государство про нас забыло и бросило, пусть Порошенко приедет, поживёт тут с нами недельку»? Уж точно не за Порошенко. И не за деньги. У кого-то есть своё видение ситуации, и он считает, что надо вернуть Донбасс в Украину, а Путина сдать в Гаагский трибунал. Кому-то просто по-мужицки «западло сливать».
— С мирной жизнью на подконтрольных «республикам» территориях удалось ознакомиться? Как мирные люди перезимовали?
— Большая часть моих перемещений по Новороссии пришлась на август-сентябрь прошлого года. Когда я попал в батальон и начал разбираться со связью, времени выходить из части просто не было. Но кое-какая информация, конечно, есть.
Фактически, Новороссия превратится в один большой военный лагерь. То есть в Швейцарию, которую кто-то как-то пообещал, она-таки превратится, но это будет Швейцария века этак пятнадцатого
Шапкозакидательные батареи наших диванных войск всю осень твердили, что Украина зимой замёрзнет. Она не замерзла. В ДНР и ЛНР основная масса населения тоже кое-как перезимовала, на гуманитарке, домашних консервах и прочем «подножном корме».
Республики пережили зиму, но мир не наступил, война затягивается. Многие предприятия стоят, не ясно как будут строиться отношения с основным потенциальным рынком для местной продукции — с Россией.
Местами идёт не очень легальная и не афишируемая торговля углём с украинской стороной и маленькие местечковые войны за контроль над ней. На борьбу с этим сил у властей хватает далеко не всегда.
До сих пор не ясно и то, по каким законам будет вестись в дальнейшем экономическая деятельность в тылу. Практически никто не вкладывает денег в восстановление масштабных, долгоиграющих производственных циклов, потому что не ясно, как дальше развернутся события, кто в итоге будет этим всем владеть.
Если меры по налаживанию мирной жизни приняты не будут, то вскоре население разделится на две части — тех, кто в деревне живёт, вернее, выживает натуральным хозяйством, и тех, кто в более крупных населённых пунктах так или иначе обслуживает нужды армии Новороссии и получает за это какое-то вознаграждение. Фактически, Новороссия превратится в один большой военный лагерь. То есть в Швейцарию, которую кто-то как-то пообещал, она-таки превратится, но это будет Швейцария века этак пятнадцатого.
— Как там налаживается социальное обслуживание, ЖКХ, продовольственное обеспечение, медицина, школьное обучение?
— Те, кто до сих пор, несмотря на затянувшуюся войну, работают в ЖКХ и технических службах республик, какими-то совершенно титаническими усилиями удерживают цивилизацию — свет-газ-водопровод-сотовая связь/интернет — в тех границах, на которые её отодвигают артобстрелы, и, как только позволяет ситуация, раздвигают эти границы обратно.
Медицина есть, но в некотором упадке по очевидным причинам. Не везде хватает специалистов и всего спектра необходимых лекарств. Школы — не знаю, не заходил. Магазины в тыловых населённых пунктах работают и даже не с пустыми полками. Вот только кто и что сможет купить там после недавнего падения гривны и замены ценников? Говорил с персоналом — иногда поставщики просто не везут товар, не будучи уверены в том, что очередной курсовой скачок не провалит в минус их торговую операцию.
В столицах республик, Донецке и Луганске, есть не только наиболее важные блага цивилизации, но и вообще практически весь спектр обычной сферы услуг большого города — от дорогих гостиниц до круглосуточных цветочных магазинов. Сидишь в уютном уличном кафе, пьёшь хороший кофе, слушаешь артобстрел.
— Есть понимание, как русские и украинцы будут жить дальше — после войны — бок о бок, я даже не о «больших» РФ и Украине, а о жизни на «горячей» земле, в Донбассе?
— На Донбассе, где большинство считает себя русскими, достаточно и украинцев, считающих себя украинцами, которые предпочитают жить в Новороссии, а не на Украине. Командир нашей батальонной разведки как-то изрёк очень показательную фразу: «Хохол, вяжи укропа!». Укропство не равно национальности «украинец» в паспорте и воспринимается не как какая-то «неправильная» национальность или какая-то пожизненная дурная черта характера, а как временное помутнение рассудка.
В столицах республик, Донецке и Луганске, есть не только наиболее важные блага цивилизации, но и вообще практически весь спектр обычной сферы услуг большого города — от дорогих гостиниц до круглосуточных цветочных магазинов.
Думаю, местные в плане отношений между людьми после войны будут на Донбассе жить точно так же, как жили до этого. Конечно, вряд ли вернутся те, кто ушёл воевать на стороне Украины, даже если у них на Донбассе остались семьи. Война безжалостно разделила, например, сына-контрактника ВСУ и его отца-отставника, в первые дни войны ушедшего в ополчение. Могут вернуться те, кто бежал на запад в качестве беженца. Особенно, если война окончательно развалит экономику Украины.
В контексте размышлений об окончании войны мне, кстати, больше всего интересно, сколько добровольцев приедет из России восстанавливать разрушенный и опустошённый войной Донбасс. “ Bella vita militar ” — это одно, а поднимать из руин страну, за которую воевал — «скучный геймплэй». Вот только закончится это всё не скоро. И, видимо, зона нестабильности, а потом и открытой войны, будет расширяться. Не совсем по планам Вашингтона, но радости от этого несоответствия пока что маловато.
— Что ж, благодарю за беседу. Твоя картина мира мне, мягко скажем, не близка, но если мы можем хотя бы просто поговорить, пусть и не разделяя мнение друг друга, это уже, мне кажется, хорошо. Диалог всяко лучше, чем война…
Беседовал Алексей Барановский
Мнение редакции может не совпадать с позициями интервьюируемого и интервьюера.
