Руслан КОСТЮК, доктор исторических наук, профессор факультета международных отношений СПбГУ
Состоявшиеся в минувшее воскресенье, 25 ноября, выборы в парламент автономного сообщества Каталонии принесли достаточно противоречивые результаты, оценить которые однозначно вряд ли возможно. Собственно, само положение Каталонии в испанском государстве, определённое Автономным статусом региона 2006 года (правда, два года назад поставленного под сомнение федеральной юстицией), изначально делает этот расположенный на северо-востоке королевства автономный регион действительно каким-то особым, «непростым».
«Южные немцы»
Даже если взять чисто социальные и экономические показатели, то и по уровню жизни, и по доходам каталонцы чуть не на порядок опережают другие автономные сообщества страны. Если бы Каталония сегодня стала независимой, заявлял во время предвыборной кампании глава региона Артур Мас, она бы по уровню ВВП на душу населения находилась на почётном седьмом месте в Евросоюзе.
Менее чем за месяц до законодательных выборов мне посчастливилось посетить прекрасную столицу Каталонии – Барселону, один из красивейших городов Старого Света. Я был очень сильно удивлён, даже шокирован тем, что в Барселоне цены на транспорт, музеи и рестораны ничуть не меньше, а даже в целом и выше, чем, скажем, в Париже. Это лишний раз говорит о зажиточности каталонцев. Но в то же время и рождает проблемы. Ведь в условиях кризиса, пусть и пощадившего североиспанский регион по сравнению с остальной частью королевства, покупательная способность основной массы населения перестала расти, произошло сокращение социальных программ, в том числе и на уровне сообщества (например, на здравоохранение), заметно увеличилось число молодых каталонцев, потерявших работу, разорились тысячи домохозяйств, занятых в аграрном производстве и в ремесленной сфере.
Очевидно, что «южные немцы», как иногда в шутку называют жителей Каталонии, в этой ситуации оказались крайне недовольны политикой Мадрида. А значит, вновь на первое место в общественно-политической жизни Каталонии вышла тема борьбы за полноценный государственный суверенитет, за создание полноценного, независимого от Испании государства. На фоне общего подъёма сепаратистских настроений в самых разных частях Европы эта тенденция выглядит в Каталонии тем более логичной и обоснованной потому, что в случае с нею – в отличие, к примеру, от другого неспокойного испанского региона – Страны басков, или британской Шотландии, – мы имеем дело с наиболее обеспеченным и богатым сообществом Испании, жители которого считают, что, в крайнем случае, они вполне могут обойтись без опеки центральных властей и испанской короны.
Правые
Провал переговоров автономного и федерального правительств о предоставлении дополнительной финансовой поддержки Каталонии в 5 млрд евро и грозные массовые митинги в регионе в пользу суверенитета в сентябре (в Барселоне, например, на такую манифестацию вышли свыше миллиона человек») заставили правящий в регионе блок – «Конвергенцию и Союз» – действовать. Глава исполнительной власти региона А. Мас объявил о досрочных выборах и сделал ставку на завоевание для своего альянса абсолютного большинства мандатов. «Конвергенция и Союз» в политиканских целях решила «оседлать» тему каталонской государственности в узкопартийных интересах – это совершенно ясно. Дело в том, что этот альянс, действующий ещё с 1980-х годов и находящийся у власти в регионе с 2010 года, состоит из праволиберальной «Демократической конвергенции Каталонии» и христианско-демократического союза Каталонии.
Таким образом, в лице правящего альянса речь идёт о правоцентристской коалиции, которая исторически рассматривалась как автономистская сила, выступающая за федерализацию Испании и постепенное укрепление политических, экономических и культурных прав каталонского региона без разрыва с короной. К слову, в испанских Генеральных кортесах, когда консервативная Народная партия формировала правительства меньшинства, каталонские правоцентристы традиционно оказывали ей парламентскую поддержку. Нынешняя политика автономного правительства меньшинства во главе с А. Масом является, в сущности, либеральной. В Каталонии осуществляются «меры строгости», сокращаются социальные расходы, пусть и в более мягких формах, чем в остальной Испании.
Собственно, в Каталонии «Конвергенция и Союз» располагает электоратом, весьма сходным с избирательной базой народников в федеральном масштабе. Прежде всего, избирателями «Конвергенции и Союза» являются предпринимательские и средние слои сообщества. К слову, сам А. Мас – выходец из среды богатых промышленников. Многие члены регионального правительства также тесно связаны с интересами каталонской буржуазии, до сего времени занимавшей скорее скептическое отношение к идее независимости, но в 2012 году правоцентристы вдруг «прозрели» и решили монополизировать знамя борьбы за государственный суверенитет. Поначалу в ходе избирательной кампании казалось, что им это удалось и стратегическая цель команды А. Маса – абсолютное большинство в автономном парламенте – достижимое дело, но, сумев благодаря приданию избирательной кампании роли своего рода «предварительного референдума» о суверенитете добиться высокой явки избирателей на выборы (в воскресенье в Каталонии свой гражданский долг выполнили более 69,5% избирателей – на 10% больше, чем на аналогичных выборах 2010 года), «Конвергенция и Союз» одержала гораздо менее убедительную победу, чем ожидала. Да, правоцентристы заметно опередили других участников выборов, заняв прочное первое место с 30,7% голосов. Но они провели в каталонский 135-местный парламент 50 своих представителей – на 12 меньше, чем на выборах 2010 года. Таким образом, можно констатировать, что национал-суверенистская демагогия не сработала на сей раз в пользу «Конвергенции и Союза».
Главным оппонентом суверинистского проекта выступала в ходе избирательной кампании Народная партия. Ей приходилось отстаивать общеиспанские интересы и защищать действия центрального консервативного правительства Мариано Рахоя. Удалось ей это не очень хорошо. Народники финишировали 25 ноября лишь четвёртыми, чуть не добрав 13% и получив 19 мандатов. Они, по сути, сохранили прежние позиции. Но если ранее «Конвергенция и Союз» могла рассчитывать в автономном парламенте на условную поддержку консерваторов в противостоянии с левыми, то отныне разрыв между правыми (именно из вопроса о каталонской государственности) кажется уже неизбежным.
Левые
Как оценить итоги выборов для левых сил автономного сообщества? С одной стороны, левые в совокупности получили около 41,5% всех голосов, в новом составе парламента 4 из 7-ми фракций – левые. Результат явно лучше, чем в 2010 году, когда местные левые как раз и потеряли власть в пользу автономистов из «Конвергенции и Союза». Но, в то же время, общее количество левых депутатов (57 человек) совершенно не достаточно, чтобы самостоятельно взять регион под контроль. Кроме того, 25 ноября произошло серьёзное перераспределение сил внутри каталонской левой.
И первой от этого перераспределения пострадала Социалистическая партия Каталонии (СПК), составная часть Испанской социалистической рабочей партии (ИСРП). СПК потеряла 8 мандатов и, набрав лишь 14,4% голосов, заняв второе место, получает лишь 20 депутатских кресел. Если все постфранкистские годы СПК являлась самой влиятельной левой силой в Каталонии, после 25 ноября она уступила эту роль левым республиканцам. Я полагаю, что причина неудачи СПК заключается как в невнятном отношении к идее каталонской государственности (местные социалисты выступают в пользу превращения Испании в подлинно федеративное государство, но по вопросу о независимости Каталонии не имеют чёткой позиции), так и в том, что каталонские избиратели ещё не забыли провальных результатов управления со стороны ИСРП на общегосударственном уровне.
А вот партия «Республиканские левые Каталонии» («РЛК»), с позициями которой мы недавно познакомили наших читателей, провела очень удачную и убедительную кампанию, сконцентрировавшись как на лозунгах в пользу социальной каталонской республики, так и жёстко критикуя действия кабинета А. Маса. В условиях кризиса левосепаратистская риторика сыграла за себя, и «РЛК» финишировали с 13,7% голосов (почти в два раза лучше, чем в 2010 году) и 21 мандатом в автономном парламенте. Так что теперь по числу депутатов именно «РЛК» стали самой влиятельной левой партией в масштабе Каталонии.
Улучшил свои позиции по сравнению с 2010 годом и список «Инициатива для Каталонии – Зелёные («ИКЗ») – Объединённые и альтернативные левые» – почти 9,9% голосов и 13 мандатов, что обеспечило ему общее пятое место в сообществе. «ИКЗ» является экосоциалистической партией, опирающейся на актив, ранее входивший в Объединённую соцпартию Каталонии (местное отделении Компартии Испании), ныне распущенную. «ИКЗ» имеет конфедеративные отношения с «Объединёнными левыми». Отношение «ИКЗ» к независимости непростое, но в целом лояльное. А вот впервые прошедшие в региональный парламент три представителя от крайне левого «Народного единства» (около 3,5% голосов) – твёрдые сторонники суверенитета для родного края.
В целом можно сказать, что выборы запутали политическую ситуацию в богатейшем сообществе Испании. Можно согласиться с А. Масом в том, что результаты выборов «дали чистое, очень чистое большинство в урнах» сторонникам полновесной независимости. Более половины и голосов, и избранных депутатов принадлежат к тем политическим силам региона, которые на сегодня отстаивают стратегию суверенитета. В этой связи более чем забавным выглядит утверждение официозной «Российской газеты» о том, что «явный сепаратизм пришёлся не по душе каталонцам». Очевидно, что в местном парламенте сформируется большинство в пользу организации референдума о суверенитете. Другое дело – а вот каким будет новое правительство автономного сообщества? Ведь левое большинство невозможно, правое в нынешних условиях – нереально. Теоретически можно представить «национальное большинство», но, как сказал в личной беседе заместитель генерального секретаря партии «РЛК» Луис Сальвадо, подобная опция была бы возможна лишь в ситуации, если «Конвергенция и Союз» откажется от проводимой ранее экономической политики. Так что региональные выборы 25 ноября не столько дали ответы на политические вызовы, сколько поставили новые непростые вопросы…
