В современной гуманитарной науке, несмотря на безапелляционное утверждение Фрэнсиса Фукуямы о «конце истории» [33] и доминировании в процессе социального развития либеральной парадигмы, интерес к альтернативным политическим моделям остаётся достаточно высоким. В этом ряду не оставлены без внимания и концепции так называемого третьего пути.
В контексте изучения идеологии «третьего пути» исследователи всё чаще обращаются к осмыслению мирового консервативного наследия, включая его российскую составляющую [6, 10, 11]. В ряду изучения работ русских мыслителей немалый интерес вызывает «консервативная программа» Льва Александровича Тихомирова, представляющая собой проект реформирования всего государственного строя Российской империи.
Идеи, развиваемые Львом Тихомировым, интересны как раз тем, что предоставляют нам возможность получить представление о теоретической модели российского варианта «третьего пути». Более того, знакомство с его концепцией поможет нам сравнить предложения Льва Тихомирова с нарождающимися спустя четверть века в Европе политическими проектами «третьего пути», пролегающего, по мысли неоконсерваторов, «между Сциллой либерализма и Харибдой социализма» [10] и оформленными концептуально в виде идеологической доктрины «консервативной революции» [1]. Доктрины, воплотившейся в политической практике ряда европейских государств, в виде различных модификаций авторитаризма.
Попытки сравнения различных направлений в идеологии «третьего пути» уже предпринимались исследователями [2]. Однако автору представляется интересным и актуальным сравнить идеи и предложения Льва Тихомирова с теорией и политической практикой режима Бенито Муссолини, которые нашли воплощение в построении в Италии фашистского «корпоративного государства». В свою очередь, проведённый анализ мог бы способствовать вписыванию интеллектуального наследия русских мыслителей-консерваторов в общеевропейский контекст. Ведь не секрет, что очень часто представления о генезисе доктрин русского консерватизма рассматривались в отрыве от формирования общемировых политико- правовых трендов.
Действительно, при ближайшем рассмотрении мысли, высказанные Львом Тихомировым в начале ХХ века в духе реорганизации социальной структуры государства и основанные на принципах корпоративизма и солидаризма, уже имели предшественников.
В числе первых можно назвать немецкого экономиста Адама-Генриха Мюллера, который придерживался естественно-органического понимания сущности государства, а отношения между государством и индивидами, по его мнению, опосредуют сословия, корпорации, коммуны и т.д., то есть все небольшие разнообразно образованные жизненные круги, в которые должен входить отдельный индивид, чтобы соединиться с «целым» иначе говоря — государством [34, с. 418–419]. В дальнейшем это положение было развито Георгом Гегелем в плане отношений «человек — общество — государство». Таким образом, к началу ХХ века корпоративная идея уже имела некоторую традицию, восходя к правым социалистическим течениям I и II Интернационала и к социальной доктрине католицизма.
Стоит отметить, что в пореформенную эпоху в России проблемы социальной организации, фундаментом которой считалось чётко оформленное сословное начало, волновали многих мыслителей [14, 5]. Именно на работы этих авторов в дальнейшем будет опираться и Лев Тихомиров. К тому же с Константином Леонтьевым он был знаком лично, очень высоко ценил его политикофилософские идеи и поддерживал с ним дружеские отношения [8, 15].
Но в конце ХIX — начале XX веков при сохраняющихся в России архаичных политических порядках, явно не соответствующих современным социально-экономическим реалиям, несущим в себе в конечном итоге угрозу распада традиционной государственности, идеи и предложения Льва Тихомирова по коренному преобразованию всей социальной структуры зазвучали поистине новаторски. На рубеже веков страна менялась и менялась значительно. Основы мощного экономического роста, объективно толкавшего государство на путь ускоренной модернизации, были в основном заложены в царствование Александра III.
Однако это была только одна сторона медали. Обратная сторона заключалась в совершенной неразработанности и неадаптированности существующей социальной политики запросам новых общественных страт. Трудно не согласиться с мнением исследователя Михаила Смолина, утверждающего что «перед Российской империей начала ХХ века стояла жёсткая политическая дилемма: либо социальная модернизация, либо революция» [17, с. 11]. Эту проблему отчетливо осознавал Лев Тихомиров. Действительно, структура имперской государственности в наступившую эпоху резко усложнилась, что поставило под сомнение само существование социально-сословного строя в том формате, в котором он де-юре находился.
Традиционные сословия существовали лишь номинально, а реально они оказались разделёнными на множество более дробных корпоративных объединений, никак официально не признанных и уж тем более не обустроенных. В сложившейся ситуации начала нового царствования невозможно было и просто «подморозить» страну, как предлагал Константин Победоносцев, необходимо было что-то менять, в том числе и в социально-сословной политике. Другой альтернативой оставался переход к строительству общегражданского общества, что открывало бы принципиально новую страницу в истории российской государственности. Не желая развития событий по либеральному сценарию, Лев Тихомиров в своих работах конца XIX — начала XX веков начал поиск новых подходов к перестройке всего государственного организма Российской империи.
Свидетельством тому может служить его статья «Из современных задач». В ней Лев Тихомиров рассматривал остро обсуждаемый в славянофильской среде вопрос об «общении между народом и властью». Соглашаясь с тем, что «земско-соборное начало нимало не противоречит принципу самодержавия… и даёт ему способы общения с народом», автор тем не менее предупреждал о том, что эта теоретически верная конструкция на практике может явиться источником ошибок. Далее, разбирая идею «соборного начала», он пришёл к мысли о том, что для того чтобы создать общение Верховной власти со слоем действительно «лучших людей от каждой отрасли нужна внутренняя организация страны. Нужно, чтобы этот цвет производительных сил страны был возможно более жив, чтобы люди к нему принадлежащие, имели между собою возможно больше общения в виде союзов, обществ, съездов» [21, с. 439].
Таким образом, он предлагал переориентировать всю сословную политику государства в духе организации новых социальных групп, которые уже формально образовались, и властям требуется их только легитимизировать, санкционировав их право на создание каких-либо общественных объединений. В его понимании это могло пойти только на пользу укрепления истинного монархического строя. В статье рефреном звучал призыв к российскому политическому истэблишменту осознать важность, а главное — необходимость новой социальной политики. «Развитие сословий и корпоративной жизни — настоятельная задача времени… Но эта работа потребует десятилетий, она не будет прочна, пока не воссоздадутся привычки сословной и корпоративной жизни… Устройте сначала, чтобы с кем быть в общении, а общение явится», — подчеркивал он [21, с. 445].
Изыскания Льва Тихомирова в данном направлении нашли наиболее полное воплощение статье «Государственность и сословность». В ней в противовес предложениям либеральных правоведов им выдвигалась теория сословнокорпоративного строя. Лев Тихомиров отказывался следовать традиционному, но явно устаревшему сословному делению русского общества из-за того, что «нации ныне расслоены гораздо сильнее, нежели прежде» [19, с. 434]. Он предлагал под социальным строем понимать всю совокупность групп и слоев русского общества, различающихся по социальному, профессиональному, религиозному и другим признакам. Такие «естественные классы и естественные группы нации», организованные в различные корпорации, профессиональные и творческие союзы, земства, различные производственные объединения и должны были по его представлениям стать организующим началом правильно устроенного сословного государства.
Он предусматривал в каждой отрасли обязательных для рабочих, капиталистов, администрации, инженеров создание организации «обеспечивающей возможность их постепенного соглашения». В этом ему виделся путь, способный помочь избежать классовой борьбы, ведущей к революции, дезорганизации и анархии» [20, с. 108–112].
Впрочем, о создании Львом Тихомировым какой-либо целостной теории на рубеже веков говорить не приходится. Его взгляды на этот вопрос ещё не раз будут им же корректироваться. Пока же правительство никак не отреагировало на его рекомендации. Во многом симптоматично для России того времени, что Департамент полиции первым заинтересовался предложениями Льва Тихомирова. Сергей Васильевич Зубатов попытался использовать их, дабы отвлечь рабочих от революционной борьбы.
Именно в начале нового века в 1902 году в Москве Лев Тихомиров при поддержке Сергея Зубатова получил возможность на практике реализовать свои идеи по устроению рабочего сословия [9, с. 121–133]. Тогда и вышла одна из его программных работ по данной тематике «Рабочий вопрос и русские идеалы». В ней он развенчивал общественную власть, при которой мог быть воплощен в жизнь лозунг «свобода, равенство и братство». В противовес им выдвигался «коренной, истинно русский идеал», являющийся «ни классовым, ни сословным, а христианским», основанным на гармонии классов под сенью надклассовой самодержавной монархии. Исходя из этого, он и предлагал перестроить жизнь рабочих, базируясь на тезисе, что «идея бессословности ослабляет государство», а следовательно, «рабочий класс, как и вся масса нации, должен начать жить своей групповой сословной жизнью» [26, с. 11–13].
Наиболее рельефно свои предложения по разрешению рабочего вопроса он раскрыл в «Записке о задачах русских рабочих союзов и началах их организации» [30, с. 171–205], которую составил для Дмитрия Фёдоровича Трепова [2].
В «Записке» он пытался предложить новые ориентиры для развития рабочей политики, а на её примере и всей социальной политики государства. Главное, на что он обращал внимание — социальная политика, которая не должна быть узкоклассовой и отдавать групповым эгоизмом. По его мнению, общенациональной целью для рабочих «могла бы быть наряду с экономическими интересами помощь по поддержанию экономического порядка, в чём заинтересованы и общая администрация, и сами хозяева — фабриканты».
Но и этим задачи рабочих союзов, по мысли автора «Записки», никоим образом не исчерпывались. Отталкиваясь от им же выдвинутого положения о необходимости создания сословной интеллигенции, Лев Тихомиров развивал тезис о необходимости «умножения способов образования и развития рабочей мысли». Причём, по его представлению, идеям просвещения рабочих должно было служить, в первую очередь, укрепление их нравственности, а для этого необходимо и более тесное общение рабочих с Церковью. В одной из своих статей он не только положительно оценивал опыт по созданию школ при фабриках, приветствуя участие Церкви в этом начинании, но и сожалел только о её [РПЦ. – О.М.] вспомогательной роли в решении рабочего вопроса [31].
Ещё один способ воздействовать на нравственность рабочих виделся Льву Тихомирову в правильной организации их досуга. Решение этой задачи представлялось ему в виде устроения «разного рода чтений, курсов, библиотек и т.д…». Кроме того, он находил необходимым «вводить чистоту быта в их среду, преследовать порицанием грубые пороки, окружать уважением их семейную жизнь, создавать приличные и интересные формы общения (как праздники, вечера)» для охранения нравственности рабочих [30, с. 177–178]. Конечной же целью подобной политики и должно было стать формирование народной интеллигенции.
Также важной составляющей при выработке рабочего сословия, по его мнению, являлась и грамотная экономическая политика властей. В одной из своих статей этого периода он писал: «Настоящее время требует развития кооперативных учреждений. Они тем более ощутимы, чем сильнее развивается промышленность». Признавая в целом положительность капитализма, он тем не менее указывал, что материальный прогресс должен дать место прогрессу социальному и поэтому, по мнению Льва Тихомирова, «самым элементарным последствием капитализма является необходимость рабочих обществ взаимопомощи» [27]. По его представлению, рабочие союзы в России должны стать не только и не столько узкопрофессиональными, экономически ориентированными учреждениями, сколько иметь иную цель, а именно постепенную трансформацию в рабочие общины, некоторое подобие будущих рабочих корпораций.
В целом, оценивая предложения Льва Тихомирова в отношении устроения рабочего сословия, следует отметить, что на примере его организации он пытался создать модель для устройства в будущем и других социальных групп.
Кроме того, его предложения в этом направлении являлись во многом новационными и в социальной теории, и в политической практике. Можно смело утверждать, что идеи, высказываемые им, выходили далеко за рамки зубатовского «полицейского социализма».
Представляется, что наиболее близки варианты предлагаемой Львом Тихомировым социально-государственной концепции тому, что позднее начал создавать в Италии Бенито Муссолини и его окружение для достижения в обществе «политики консенсуса» [3]. Главная же цель этой политики — обеспечение устойчивости господствующей формы власти в стране. И огромную роль в достижении консенсуса итальянские теоретики фашизма так же, как и ранее Лев Тихомиров, придавали специально разработанной политике государства в отношении трудящихся слоёв населения.
Попытаемся рассмотреть и проанализировать подобного рода сходство. При этом, конечно, следует отдавать себе отчёт, что ни о каком полном тождестве речи вестись не может. Нас интересуют некоторые общие тенденции в формировании самой идеологии «третьего пути», у истоков которого стояли неоконсерваторы ряда европейских государств, в том числе и их теоретический предшественник — Лев Тихомиров.
Отметим, что деятельность по организации рабочего класса при Бенито Муссолини велась по нескольким важнейшим направлениям. На сцене итальянского «политического театра», кроме фашистской партии, действовали профсоюзы, зачастую выступающие в роли посредника, амортизировавшего социальные противоречия и сглаживающие конфликты. Кроме этого, существовала ещё одна причем самая массовая организация, объединяющая трудящиеся слои — «Дополаворо» (ОНД) [4].
Данная организация в духе идей Льва Тихомирова, высказанных в «Записке Д. Ф. Трепову», призвана была ориентировать различные слои итальянского общества проводить время после работы в социально значимых целях. Как считает большинство исследователей, секции «ОНД» стали «главным инструментом, посредством которого фашисты пытались «демократизировать» доступ масс к культурным и спортивным развлечениям, активному отдыху, а также надеялись в определённой степени уравновесить их потребительские запросы» [3, с. 156].
Ещё одной важной составляющей «режима Муссолини», родственной тихомировским идеям, являлось его религиозное воздействие на рабочих. Условия консенсуса позволяли режиму использовать религию в качестве одного из важнейших элементов контроля за индивидуальной и общественной жизнью. «Итальянец всегда католик, — заявлял Джованни Джентиле, — будь он даже Кампанелла или Бруно… Я наследник Бруно. Но если бы Бруно был министром народного просвещения, он, несомненно, ввёл бы религиозное образование именно в католической форме» [33, с. 183].
В историографии итальянского фашизма в научный оборот был введён даже термин «клерофашизм» — своеобразная смесь мировоззренческих представлений религиозного и псевдопатриотического толка. В рамках политики консенсуса исследователи считают её «самой распространенной и влиятельной идеологией в воспитании итальянцев в 30-е годы» [3, с. 47].
В контексте наших рассуждений следует обратить внимание на то, что многие из идей, положенных Бенито Муссолини в основу теории «корпоративного государства» и на практике реализованных в Италии, принадлежали философу-идеалисту Джованни Джентиле. Именно с его именем связано появление концепции «этического государства». Он сформулировал её ещё до прихода Муссолини к власти, и она основывалась на понимании государства как формы духовной жизни, объединяющей в себе закон и свободу, но главное, отрицающего либеральные подходы к трактовке государства. Он писал: «Фашизм направлен против либерализма не как система авторитета направлена против сиcтемы свободы, а как система истинной и конкретной свободы направлена против сиcтемы абстрактной и ложной свободы» [13, с. 259].
Отметая культуру индивидуального либерализма, Джованни Джентиле создал образ «идеального государства», которое есть внутри каждого индивида и управляется «глубоко и подлинно религиозным духом». «Гражданин должен проникнуться религиозным чувством к государству, — писал философ, — ощущать его как собственность, как свою сущность, чья судьба — это его собственная судьба» [3, с. 87].
Отзвуки идей Джованни Джентиле можно найти и в «Доктрине фашизма» Бенито Муссолини: «Фашистское государство, высшая и самая мощная форма личности, есть сила, но сила духовная. Она синтезирует все формы моральной и интеллектуальной жизни человека. Поэтому государство невозможно ограничить задачами порядка и охраны, как этого хотел либерализм. Это не простой механизм, разграничивающий сферы предполагаемых индивидуальных свобод. Государство есть внутренняя форма и норма, дисциплинирующая всю личность и охватывающая как его волю, так и разум» [12].
Концепция «этического государства» Джованни Джентиле созвучна идеям «монархической государственности», обоснованным ранее Львом Тихомировым. Не будем забывать, что в своей концепции государственного строительства Тихомиров исходил из методологического посыла, что идея государства вытекает из самой глубины человеческого сознания, а следовательно, «в государстве люди находят высшее орудие для охраны своей безопасности, прав и свобод» [22, с. 15].
Стоит прислушаться к мнению учёных, отмечавших, что «для российской философии права [в рамках которой развивался и Лев Тихомиров. — О.М.] очень характерно парадигмальное тяготение к проблематике «внутреннего», к признанию приоритета и значения внутренних качеств–способностей человека (в том числе религиозно-нравственных и национально-нравственных идеалов) для понимания государства, права, власти, свободы и других феноменов, исследовавшихся на философско-правовом уровне» [4, с. 13]. Отсюда и определение Тихомировым формы Верховной власти в России именно как «этической монархии».
Ещё один важный момент, сближающий теоретические рекомендации Льва Тихомирова [24, 25] и политическую практику Бенито Муссолини, — это акцентированное внимание в социально-экономической сфере в сторону так называемой «гармонии интересов». На практике это выливалось в расширение со стороны государства форм социального контроля и укрепления связи между частным характером производства и вмешательством государства как высшего арбитра в конфликт интересов. Другими словами, сложившийся политический режим в Италии оставлял за собой право прямого вмешательства в сферу трудовых отношений. Формула, выведенная Бенито. Муссолини, была следующей: «Наше государство примиряет интересы всех классов. Оно хочет величия Нации» [32, с. 102].
Показательным в плане идентичности предложений Льва Тихомирова и будущей реальной социально-экономической практики фашистского режима Италии является достаточно эффективно проводимая кампания социального страхования. Причём суммарная доля отчислений на социальное страхование работодателей значительно превышала взносы рабочих и увеличивалась гораздо быстрее. Как полагают специалисты, цель активного государственного вмешательства в сферу социального обеспечения заключалась не только и не столько «в демагогическом провозглашении системы социальной защиты», сколько в попытке ограничить негативные последствия капиталистического развития и использовать с выгодой для себя естественное недовольство рабочего класса, порождавшееся этим развитием.
Кроме того, «активная политика социального вспомоществования, использовавшаяся Б. Муссолини, способствовала формированию нового типа взаимоотношений между индивидом и государством, которое в Италии традиционно воспринималось враждебно как недруг и исполнитель чужой воли. Теперь же государство обретало ореол гаранта и защитника социальных интересов масс» [3, с. 241]. Муссолини заявлял, по этому поводу: «Нужно приобщить рабочих к национальной государственности — вот основная идея фашистской рабочей политики. Рабочим незачем противопоставлять себя государству» [32, с. 157].
Нечто подобное, разумеется, с поправкой на исторические обстоятельства и специфику страны ранее предлагал, обращаясь к российскому правительству в передовице «Московских ведомостей» № 83 за 1902 года, посвящённой проблеме страхования рабочих, а позже и в ряде других статей Лев Тихомиров [29, 28]. Это же можно сказать и о системе регулирования трудовых споров. Данная проблема также поднималась Тихомировым. В одной из своих статей, анализируя отчёт фабричной инспекции, он приходил к следующему выводу: «Видно, как необходимо в отношении промышленности государственное законодательство и промышленный надзор, которые нужны для того, чтобы чисто экономические тенденции не переходили в промышленности за границы, где они могут давать уже вредные социальные последствия» [23].
В Италии этот чрезвычайно щепетильный для власти вопрос был воплощён в закон «О правовой организации коллективных трудовых отношений» от 3 апреля 1926 года. Именно этот закон стал главным нормативным актом фашистского государства, на основе которого и регулировались отношения между наёмными работниками и работодателями, что и придавало режиму Бенито Муссолини ещё больший налёт «социальности».
В упоминаемой нами ранее «Записке» Лев Тихомиров рекомендовал при урегулировании спорных вопросов между трудом и капиталом обращаться к третейским судам. Он подчёркивал, что «необходимо ввести в практику союзов строгую добросовестность и справедливость в отношении хозяев, чтобы рабочий везде привык уважать и чтить всякое право не только своё, но и чужое. Безнравственные способы борьбы за свои интересы не должны быть допускаемы с первого же начала осуществления союзов» [30, с. 178].
В целом следует признать, что наиболее созвучны предложения Льва Тихомирова экономическим мероприятиям правительства Бенито Муссолини в отношении трудящихся масс. На макроуровне — это ориентация на усиление роли и присутствия государства в экономике и соответственно применение на разных экономических уровнях государственного регулирования и контроля. Из данной установки вытекала, например, общая для политико-экономических построений Тихомирова и Муссолини ставка на автаркию [7, с. 18–31].
Таким образом, представляется, что разрабатываемая Львом Тихомировым в самом начале ХХ века теоретическая модель, призванная скорректировать в духе большей социальной справедливости всю политику самодержавного государства, являлась по существу новым направлением в мировой социальной мысли, далее развившейся в доктрину неоконсерватизма.
В дальнейшем усиливающийся в первой трети XX веке кризис западной демократии нашёл выражение в творческом развитии данного течения политической мысли в ряде стран, например, в рамках доктрины «интегрального национализма» Шарля Морраса во Франции [13, с. 115–161.] и в какой-то мере в интеллектуальном наследии евразийцев. В конце же 20-х годов ХХ века идеи сторонников неоконсерватизма получили наиболее законченное доктринальное оформление в концепциях «консервативной революции» в Германии.
В своих теоретических построениях идеологи неоконсерватизма попытались соединить старый консерватизм и социализм и придать традиционной консервативной идеологии не охранительно-реакционный, а динамичный, направленный в будущее характер. Отталкивая от себя в качестве альтернативы движения как либеральный, так и социалистический пути развития, сторонники данного политического направления пытались создать пока теоретическую конструкцию «третьего пути», «сочетающего в себе старый феодально-корпоративный монархизм с новейшими течениями социализма» [10].
Возвращаясь к анализу разработанных Львом Тихомировым теоретических моделей в отношении сословно-государственного строительства, следует признать, что большую роль в окончательном формировании этой его теоретической конструкции сыграли события Первой Русской революции. Именно в этот период он закончил своё программное сочинение «Монархическая государственность». Основную задачу своей книги он видел в том, чтобы попытаться создать теорию, которая бы могла повернуть Верховную власть на правильный путь развития самодержавной монархии. Одним из важнейших условий возвращения к истинной самодержавной системе правления, по его мысли, должна была выступать жёсткая стратификация общества.
На страницах этой книги он в очередной раз высказывался против концепции общегражданского государства. При этом, будучи реалистом и понимая, что невозможно повернуть течение времени вспять и вернуться к старому сословному делению, Лев Тихомиров полагал необходимым поставить «государство в связь уже не с прежними, отжившими и почти не существующими сословиями, а с новыми кипящими жизнью профессиональными группами» [20, с. 127].
По его мнению, только Верховная власть в лице наследственного монарха способна чутко улавливать все оттенки мнений различных социальных групп. Поэтому Лев Тихомиров подчёркивал: «Необходимо заботиться о поддержании здорового социального строя… Средства для этого даёт организация этих слоев и групп. Здесь вопрос не в простой свободе союзов и корпораций, каковая хотя и необходима, но имеет отношение скорее к личным правам. Социальная организация во всех ясно обозначившихся классах, должна быть государственно обязательною» [22, с. 526–527].
Стремясь сохранить исторический каркас российского государственно-политического устройства, несколько модифицируя в виде новой социально-сословной политики его базис и сохраняя самодержавную надстройку, Лев Тихомиров исходил из того, что российский социально-политический механизм имеет весьма сложное строение. Поэтому, рекомендуя преобразования в социальной сфере, он оставался весьма жёстким прагматиком.
«Разнородность слоёв, принадлежащих к промышленным единицам, рабочих, администрации, техников, хозяев, — писал он, — требует того, чтобы каждый из этих слоев был организован в особую корпорацию, но чтобы точно, также имелась и общая для всех их организация, объединяющая их в том, что они являются сотрудниками одного целостного дела. Права хозяев и рабочих должны быть одинаково ограждены не только наказаниями за произвол и узурпацию, но и созданием внутренней организации, обеспечивающей возможность их постоянного соглашения» [22, с. 530].
Это предложение Льва Тихомирова также во многом предвосхищало одну из главных теоретических новаций режима Бенито Муссолини, а именно: идею создания «Совета корпораций» своего рода, объединяющего начала для создания корпоративного государства.
Подобная концепция государства в трактовке и Льва Тихомирова, и позднее Бенито Муссолини подводила обоих к оформлению законченной теории корпоративного государства. Но если Тихомиров так и не сделал этого, оставив свои идеи разбросанными по статьям и отдельным фрагментам в книгах, то Муссолини смог их не только концептуально оформить, но и попытался воплотить в практике государственного строительства. В современной историографии в фашистской корпоративной политике усматривают сочетание следующих элементов: а) попытку установления классового сотрудничества; б) форму организации экономики; в) элемент связи с государством; г) воспитательную функцию корпоративной идеологии.
Сами же корпорации задумывались как органы, в которых на равных правах будут представлены лица наемного труда, работодатели и фашистские иерархи в качестве арбитров. Фашистские идеологи не без основания усматривали в корпоративизме тот самый «третий путь» социального развития, противостоящий либерализму и социализму, о котором в 20-е годы ХХ века говорили интеллектуалы из лагеря неоконсерваторов.
Институционально строительство корпоративной системы было оформлено в Италии уже упоминавшимся нами законом от 3 апреля 1926 года, и хотя сам термин «корпорация» в нём отсутствовал, но смысл его сводился к запрету проявлений классового противостояния и мирному разрешению конфликтов. С этой целью было создано Министерство корпораций и Национальный совет корпораций как его консультативный орган (закон от 1 июля 1927 гоа) [3, с. 90].
Именно тогда были учреждены государственные органы, ставящие перед собой цель — мирное урегулирование конфликтов между трудом и капиталом, и создававшие иллюзию возможности развития Италии по корпоративному пути на основе классового примирения, при котором арбитром выступало государство через свои специально созданные органы.
Попытка двигаться в этом направлении привела к принятию 20 марта 1930 года закона о реформе Национального совета корпораций, который возглавил лично дуче, и объявлению о создании Корпоративного государства [16, с. 276].
Впрочем, это было очень забюрократизированное учреждение, многое в его работе пробуксовывало, что признавали и сами его руководители. Наконец, после ожесточенных дискуссий в Италии в 1934 году были созданы и собственно корпорации [6], объединявшие все трудоспособное население страны по принципу производимой продукции. Корпорациям были переданы все основные функции Национального совета корпораций, а также предоставлено право пересмотра тарифов и установления цен на готовую продукцию. Всего было создано 22 корпорации. В дальнейшем изменилась и роль корпораций в парламентской системе в связи с появлением в 1939 году «Палаты фаший и корпораций».
Несомненно, многое из предложенных режимом Бенито Муссолини идей и начинаний не было реализовано до конца, многое было доведено до абсурда. И всё же, стоит признать, что как бы критически сегодня не оценивалась политико-экономическая практика этого режима, аксиомично одно — реализация данной политической доктрины в Италии представляла собой в тех исторических условиях принципиально иной, нежели в странах либеральной демократии или социализма, опыт организации социально-экономических отношений и всей политической системы.
Показательно в этом плане мнение исследователя Льва Белоусова, несмотря на все его критическое отношение к режиму Бенито Муссолини, отмечавшего, что «в конце 20-х — начале 30-х гг. фашистская Италия стала первой из индустриальных стран Запада, открыто провозгласившей принцип социальной ответственности государства за поддержание минимально необходимых биосоциальных условий жизни своих граждан. Удивительный факт: тоталитарное государство, с момента появления открыто выражавшее ненависть к либерализму, на практике осуществляло меры в духе кейнсианства (разумеется, наряду с подавлением) и даже в ряде случаев продвинулось в этом направлении гораздо дальше демократических государств (индексация зарплаты, коллективные договоры, социальное страхование)» [3, с. 348].
Режимам же либеральной демократии потребовалось для осознания необходимости реального классового сотрудничества пройти сквозь кровь и насилие Второй мировой войны, чтобы прийти к осознанию необходимости создания более толерантной в отношениях между трудом и капиталом модели «социального государства», по сути, ставшей воплощением одной из модификаций «третьего пути» в изменившихся исторических реалиях.
Поэтому не стоит недооценивать того факта, что еще в начале ХХ века, естественно с поправкой на исторические условия, Лев Тихомиров наметил для России возможности для реализации принципиально иной политической доктрины, являющейся альтернативой и мечтаниям русских либералов, и претензиям социалистов. Доктрины, несомненно, авторитарной и в чем-то [только не в крайностях. – О.М.] действительно близкой к будущей концепции «корпоративного государства» Бенито Муссолини.
Но при этом доктрины, достаточно социально ориентированной, где идеалом являлась не борьба классов, а классовая солидарность, достигаемая принципиально иной организацией общества, посредством устроения профессиональных корпораций под опекой самодержавной монархии, которой надлежало исполнять роль арбитра.
На этот момент хотелось бы обратить особое внимание, ибо он таит в себе принципиальное отличие политического проекта Льва Тихомирова от его последователей. Бенито Муссолини де-факто узурпировал власть, сделав фигуру короля Виктора Эммануила III по сути марионеточной, т.е. фактически речь идёт о прикрытой лишь тонким легитимным флёром диктатуре. Один из первых исследователей итальянского фашизма Николай Васильевич Устрялов отмечал, что «при наличии королевской власти, да ещё юридически усиленной фашистским законодательством, иерархический дуализм становится в самой верхушке своей принципиально безысходным. Он жизненно преодолевается пассивной позицией короля» [32, с. 185]. Лев Тихомиров, в свою очередь, главную ставку при реализации своей программы реформирования российской государственности делал на сохранение традиционной для России монархической формы власти.
Именно с фигурой царя он связывал надежды на реализацию предлагаемых им преобразований. Его идеи вписывались в рамки уже существующей политической системы, сохранявшей в отличие от ряда европейских демократий, совершивших резкий скачок в автократию, уже сложившееся правовое поле и преемственность верховной власти.
Рассматриваемые выше предложения Льва Тихомирова, направленные на изменение всей социально-государственной политики, не следует рассматривать только как дань создаваемой им глобальной утопии. Ситуация видится автору в несколько ином ключе. Думается, что обладая несомненным даром политического предвидения, Лев Тихомиров показал себя выдающимся аналитиком-футурологом. Наблюдая медленную агонию старой российской государственности, он чувствовал неотвратимость перемен и хотел адаптировать их к традиционной политической системе России. Он интуитивно уловил, что вектор изменений лежит в плоскости коренной реконструкции всей социально-государственной системы, и попытался на основе сочетания традиции и новации синтезировать программу возможных её преобразований.
Теоретические модели, разрабатываемые Львом Тихомировым, оказались наиболее близки той политической практике, которая возобладала впоследствии в фашистской Италии. Однако в отличие от итальянских, идеи Тихомирова более вписывались в парадигму дальнейшего развития западной цивилизации. Они несли в себе зерна некоего симбиоза, который в реальной политике европейских государств оказался как бы распыленным во времени.
С одной стороны, предложения Льва Тихомирова в сфере социальных преобразований во многом предвосхищают итальянское «корпоративное общество». Но с другой стороны, нельзя не признать, что его рекомендации по вопросам изменения социально-экономического курса в духе классового мира и солидаризма идут дальше и очень схожи с идеями «христианского социализма» и вытекающими из них моделями «социального государства», нашедшими практическое воплощение в мероприятиях, проводимых правительствами ряда европейских государств после Второй мировой войны.
Поэтому представляется, что предложения Львом Тихомирова являли собой один из альтернативных вариантов дальнейшей эволюции российской государственно-политической системы. Однако Февраль 1917 года, а затем и Октябрьский переворот придали истории российской государственности, более чем на 70 лет, качественно иную точку отсчёта, а подобного хода событий даже столь чуткий к изменению политического барометра Лев Тихомиров предвидеть не мог.
Автор — Милевский Олег Анатольевич. Доктор исторических наук, профессор кафедры cоциально-гуманитарных дисциплин Сургутского государственного педагогического университета
Литература:
- Алленов С.Г. К вопросу о содержании понятия «консервативная революция» и ее связи с традицией немецкого консерватизма (историографический обзор) / С.Г. Алленов // Консерватизм в России и мире: в 3 ч. Ч. 3. — Воронеж: Изд-во Воронежского гос. ун-та, 2004. – С. 74–107.
- Байсвингер М. «Консервативная революция» в Германии и движение «евразийцев»: точки соприкосновения / М. Байсвингер // Консерватизм в России и мире: в 3 ч. Ч. 3. — Воронеж: Изд-во Воронежского гос. ун-та, 2004. – С. 49–74.
- Белоусов Л.С. Режим Муссолини и массы / Л.С. Белоусов. — М.: Изд- во МГУ, 2000. – 368 с.
- Верещагин В.Ю. Доктрина монархической государственности Л.А. Тихомирова [Текст] / В.Ю. Верещагин, В.В. Макеев, М.Ю. Понежин. – Ростовна-Дону: РЮИ МВД РФ, 2003. – 123 с.
- Леонтьев К.Н. Восток, Россия и Славянство: Философия и политическая публицистика. Духовная проза (1872–1891) / К.Н. Леонтьев. – М.: Республика, 1996. – 799 с.
- Люкс Л. «Третий путь», или Назад в «Третий рейх»? [Текст] / Л. Люкс // – Вопросы философии. – 2000. – № 5. – С. 64–75.
- Милевский О.А. Программа «национальных реформ» Л.А. Тихомирова: социально-экономический аспект / О.А. Милевский // Вестник Сургутского государственного педагогического университета. — 2009. — № 3 (6). — С. 18–31.
- Милевский О.А. Л. Тихомиров и К. Леонтьев: к истории взаимоотношений / О.А. Милевский // Вестник Томского государственного педагогического университета. Сер. История, филология. – 1997. – Вып. 1. – С. 70–74.
- Милевский О.А. В дебрях полицейского социализма: Л.А. Тихомиров и «зубатовщина» / О.А. Милевский С.А. Терехова // Вестник Сургутского государственного педагогического университета. – 2011. – № 2 (13). – С. 121–133.
- Мочкин А.Н. Парадоксы неоконсерватизма (Россия и Германия в конце XIX — начале XX века) [Электронный ресурс] / А.Н. Мочкин. – М.,1999. – Режим доступа: http://www.philosophy.nac.ru/disc/iphras/library/mochkin.html.
- Мусихин Г.И. Россия в немецком зеркале (сравнительный анализ германского и российского консерватизма) / Г.И. Мусихин. – СПб.: Алетейя, 2002. — 256 с.
- Муссолини Б. Доктрина фашизма
- Нольте Э. Фашизм в его эпохе / Э. Нольте. – Новосибирск: Сибирский хронограф, 2001. — 568 с.
- Пазухин А.Д. Современное состояние России и сословный вопрос / А.Д. Пазухин. – М., 1886. – 63 с.
- Репников А.В. Константин Леонтьев и Лев Тихомиров / А.В. Репников // Эхо: сб. статей. По новой и новейшей истории Отечества. — 2000. Вып. 3. — М.: Изд- во МПУ «Народный учитель», 2000. — С. 7–17.
- Ридли Дж. Муссолини — М.: Фирма Изд-тво АСТ, 1999. — 448 с.
- Смолин М.Б. Имперский проект социального монархизма Л.А. Тихомирова / М.Б. Смолин // Тихомиров Л.А. Церковный собор, единоличная власть и рабочий вопрос. — М., 2003. — С. 5–34.
- Тихомиров Л.А. Благоустройство быта рабочих // Московские ведомости. — 1909. — № 77.
- Тихомиров Л.А. Государственность и сословность // Русское обозрение. — 1897. — № 5. — С. 426–436.
- Тихомиров Л.А. Единоличная власть как принцип государственного строения — М.: Университ. тип, 1901. — 135 с.
- Тихомиров Л.А. Из современных задач // Русское обозрение. — 1895. — № 3. — С. 436–445.
- Тихомиров Л.А. Монархическая государственность — СПб.: Комплект, 1992. — 674 с.
- Тихомиров Л.А. Отчёт фабричной инспекции // Московские ведомости. — 1903. — № 270.
- Тихомиров Л.А. Правительство и рабочий вопрос // Московские ведомости. — 1902. — № 83.
- Тихомиров Л.А. Практические способы решения рабочего вопроса // Московские ведомости. — 1909. — № 77.
- Тихомиров Л.А. Рабочий вопрос и русские идеалы — М.: Университ. тип, 1902. — 67 с.
- Тихомиров Л.А. Рабочие общества взаимопомощи // Московские ведомости. – 1902. — № 137–138.
- Тихомиров Л.А. Страхование рабочих // Московские ведомости. — 1909. — № 242.
- Тихомиров Л.А. Увечья рабочих на фабриках // Московские ведомости. — 1904. — № 7.
- Тихомиров Л.А. Церковный собор, единоличная власть и рабочий вопрос — М.: Москва, 2003. – 624 с.
- Тихомиров Л.А. Школа и рабочий вопрос // Московские ведомости. — 1902. — № 320.
- Устрялов Н.В. Италия — колыбель фашизма — М.: Алгоритм, 2012. — 240 с.
- Фукуяма Ф. Конец истории? // Вопросы философии. — 1990. — № 3.
- Чернавский М.Ю. Этатизм, принцип автаркии в экономике и идея государственного социализма в консервативных концепциях XIX – начала XX века // Российская империя: стратегии стабилизации и опыты обновления. — Воронеж: Изд-во Воронежского гос. ун-та, 2004. — С. 415–437.
Сноски:
[1] В рамках широкой оппозиции, объединившейся вокруг второго поколения неоконсервативных традиционалистов в Германии возникло идейное направление, которое австрийский поэт Гуго фон Гоффмансталь в 1927 году определил, как «консервативная революция». В научном обиходе это понятие утвердилось в 1950 годы после издания одноименной книги Армина Молера. [1, с. 74–107].
[2] Трепов Д.Ф. С 1896 года являлся московским обер-полицмейстером.
[3] Под «политикой консенсуса» в Италии такие учёные, как А. Аквароне, Р. Де Феличе, понимают «определённый, трудно измеримый уровень согласия в обществе по отношению ко всей системе социально-политических ценностей и связей, а именно: к государству, правительству, правовым нормам и институтам, социальной регламентации, культурной сфере, религиозным традициям»[ 3, с. 41].
[4] «Дополаворо» — (итал. Opera Nazionale del Dopolavoro; O.N.D.) — организация национального (послетрудового) отдыха трудящихся, созданная в фашистской Италии 1 мая 1925 года.
[5] 6 декабря 1930 года заработала Театральная корпорация. Первой же реально функционирующей корпорацией стала Корпорация разведения скота и рыболовства, которая начала работу 7 января 1935 года.
