Дмитрий ЖВАНИЯ
Недавно я прочёл лекцию о скандинавской социал-демократии представителям одной парламентской партии с левой программой. Не знаю: нужна ли им вся эта информация. Но мне она пригодилась — это точно. Готовя её, я убедился, что был прав, придя к мысли, что между производственной практикой социал-демократии и фашистским корпоративизмом много общего. Недаром до 1934 года Коминтерн придерживался теории «социал-фашизма», согласно которой европейская социал-демократия представляет собой разновидность фашизма. Здесь следовало бы поставить значок смеющегося колобка.
Я хочу ещё раз сделать акцент: речь именно о производственной практике и экономической программе. Во всём остальном социал-демократы и фашисты — антиподы. Фашисты за иерархию, воспевают милитаризм и риск ради риска, а социал-демократы за равенство, продвигают гуманизм и пацифизм, расширяют безопасность.
Однако фашизм, выйдя из чрева социалистического движения, взял от него немало. Бенито Муссолини, уже будучи дуче, в одном из интервью признал, что на формирование его мировоззрения серьёзно повлиял не только Жорж Сорель с его проповедью дисциплинированного пролетарского насилия, но и другой француз — реформист и пацифист Жан Жорес. И при внимательно рассмотрении мы увидим, что в этом нет ничего удивительного.
Социал-демократы ещё в XIX веке, признавая в теории идею диктатуры пролетариата и отмирания государства в дальней перспективе, на деле боролись за «народное государство». «“Народным государством” анархисты кололи нам глаза более чем достаточно, хотя уже сочинение Маркса против Прудона, а затем “Коммунистический Манифест” говорят прямо, что с введением социалистического общественного строя государство само собою распускается и исчезает», — делился с Августом Бебелем своими марксистскими переживаниями Фридрих Энгельс. Фашисты же взяли идею «народного государства» и скрестили её с идеей феодальной иерархии; насытили этот симбиоз героической идеологией служения и получили в итоге тоталитарное государство. В конце концов, идея тоталитарного государства не упала с неба на Муссолини. Он и его соратники вырабатывали её из имеющегося материала.
«Дом народа»
Конечно, между тоталитарным государством и скандинавским «домом народа» — пропасть.
«Государство должно быть домом народа. Основа дома — близость и духовное родство. В хорошем доме никто не имеет ни особых любимчиков, ни пасынков. Здесь никто не смотрит на других свысока, никто не старается добиться преимущества за счёт других и сильный не подавляет и не грабит слабого. В хорошем доме царят равенство, внимание друг к другу, сотрудничество и взаимопомощь. В применении к большому дому, где живёт целая нация, граждане одного государства, это означает разрушение всех социальных и экономических барьеров, которые сейчас делят общество на привилегированных и отверженных, на правителей и подчинённых, богатых и бедных, пресыщенных и нищих, грабителей и ограбленных», — объяснял в 1928-м свою концепцию тогдашний лидер Социал-демократической рабочей партии Швеции Пер Альбин Ханссон.
Эти размышления, конечно же, сильно отличаются от фашистского триединства «Верить — Подчиняться — Сражаться». Однако в шведском «доме народа» нет классовой борьбы. Точнее — она не предусматривается. И нельзя не заметить ударения, которое Ханссон делает на «близости и духовном родстве» обитателей «дома народа».
В идеологии норвежской социал-демократии — Норвежской рабочей партии (образовалась в 1887-м) — идея сотрудничества рабочего класса с другими классами и социальными группами становится главным принципом политической тактики в 30-е годы: норвежские социалисты взяли на вооружение концепцию «дома народа», создали коалицию с буржуазными партиями, что и определило их успех на парламентских выборах 1933 года.
В 1935-м по поручению короля Норвегии Хокона VII правительство страны сформировал один из лидеров Норвежской рабочей партии Юхан Нюгорсвольд (1979-1952), который до того, как возглавить правительство, в 1934-1935-м, председательствовал в парламенте Норвегии (стортинге), а ещё ранее работал министром сельского хозяйства. Он прослужит премьер-министром вплоть до нападения на Норвегию гитлеровской Германии 9 апреля 1940 года, когда правительство бежало в Лондон.
В 1945-м Норвежская рабочая партия получает на выборах 41% голосов, что дало ей право на создание первого послевоенного правительства Эйнара Герхардсена (1897-1987). В 1945-м началась эпоха длительного, двадцатилетнего, правления социал-демократов в Норвегии.
Несколько слов о Эйнаре Герхадсене. Он родился в семье дорожного рабочего Герхарда Ольсена и продолжал дело отца, пока в 1920-е годы не влился в коммунистическое движение. Перейдя на социал-демократические позиции в конце 20-х, Герхардсен стал крупной фигурой в Рабочей партии. В 1940-м он занял пост мэра Осло, а перед тем дважды был генеральным секретарём партии: в 1923—1925 и 1936—1939 годах.
По официальной версии, сразу после оккупации Норвегии Третьим рейхом, Герхардсен примкнул к Сопротивлению, за что его посадили сперва в местный концентрационный лагерь Грини, а затем в Заксенхаузен, где содержались Степан Бандера (1941-1944), Яков Джугашвили (его застрели 14 апреля 1943 года при демонстративной попытке к бегству), генерал РККА Дмитрий Карбышев, украинский националист Ярослав Стецько (1942-1944).
Однако, согласно современным исследованиям, Герхардсен первоначально предлагал сотрудничество оккупантам, но немцы отвергли его условия, после чего и лишили свободы. Если это правда, то она не должна поражать. То, что немало коммунистов перешло на позиции фашизма, достаточно назвать французов Жака Дорио, Виктора Бартелеми, Жан-Мари Кламамюса, Анри Барбе, Пьера Селора, широко известно. Но было и немало социал-демократов, которые поменяли «лево на право». В этом списке мы, например, находим бельгийца Анри де Мана, француза Марселя Деа…
Придя к власти, норвежские социал-демократы вскоре создали, по сути, корпоративистский управляющий орган — Центральный Координационный совет (Samordningsrad). Возглавляло его правительство, а входили в него представители всех отраслей промышленности, три представителя от Центрального объединения профсоюзов Норвегии (Arbeidemes Faglige Landsorganisasjon) — ЦОПН (председатель, два заместителя от профсоюзной организации) и один от Ассоциации предпринимателей — председатель организации.
Отметим, что норвежская социал-демократия, как и шведская её сестра, изначально развилась в тесном переплетении с профсоюзным движением.
«Характерной чертой норвежской социал-демократии с момента формирования является её организационная структура, которая представляет собой социально-политический организм, состоящий из двух сегментов: профсоюзного движения рабочего класса (ЦОПН) и Норвежской рабочей партии», — отмечает российский исследователь норвежской социал-демократии Константин Зайков.
Центральный Координационный Совета занимался оценкой экономической ситуации; анализом планов развития производства; участвовал в разработке мер по проблемам реконструкции и по сокращению безработицы; регулированием финансово-кредитной системы страны; вопросами выравнивания заработной платы в различных отраслях промышленности; поставкой и перераспределением промышленного оборудования.
В программе НРП 1945 года содержится требование планирования. Но оно понимается не как прямой контроль государства над экономикой и её развитием, а как контроль общественный, осуществляемый всеми слоями общества.
Для реализации этого контроля в мае 1947 года правительство социал-демократов учредило промышленные консультативные советы, которыми руководил Центральный координационный совет; они разрабатывали планы и методы рационализации производственного процесса; осуществляли функцию контроля над выполнением правительственных директив и управления промышленностью. Промышленные консультативные советы состояли как из представителей Ассоциации предпринимателей, так и из представителей ЦОПН.
Что касается заявленной в программе национализации, то анализ статистики проводившегося в Норвегии обобществления промышленности на протяжении периода с 1945-го по 1947 год показывает, что на деле национализированы были очень немногие предприятия-банкроты, в которые надо было вкладывать большие инвестиции. Основой индустриальной государственной собственности стали новые отрасли в тяжёлой и добывающей промышленности, а также компании, конфискованные у Германии после ликвидации оккупационного pежима.
«Нет никаких оснований для промышленников рассматривать государство как врага, так как задача последнего осуществлять активную экономическую деятельность. И если кто-то считает социальное законодательство революционным новшеством, то он должен вспомнить, что позади 6-летняя война, которая создала существенные перемены в большинстве европейских cтpaн», — успокаивал предпринимателей Герхадсен.
Если капиталистов социал-демократический норвежский премьер успокаивал, то рабочих он призывал к ответственности: «Чувство ответственности, о котором я говорил, должно быть принято каждым рабочим. Среди действий, которые рабочим следует прекратить, это незаконные забастовки. Они наиболее неблагоразумны, когда мы сотрудничаем вместе в восстановлении нашей страны… Мы испытываем недостаток многих предметов потребления, наиболее необходимых для ежедневного использования. Поэтому трагично видеть, что предприятия, например, закрываются».
Деятели НРП проповедовали идеологию классового мира ещё до Второй мировой войны. Так, в 1939-м Конрад Нурдаль (1897-1975), тогдашний председатель ЦОПН, на конгрессе профсоюзов Норвегии доказывал: «В интересах буржуазии и интересах масс рабочие должны принять во внимание широкие социальные подходы в переговорах между предпринимателями и профсоюзами об условиях труда.
Каждое противостояние между рабочими и предпринимателями должно быть оценено как ущерб политике профсоюзов и партии. Иначе мы одной акцией разрушим весь дом, который мы строим. Данное утверждение не подразумевает, что вообще рабочие не имеют права на забастовки, которые часто происходят и в период “Рабочего правительства” (подразумевается правительство Юхана Нюгорсвольда — прим. Д. Ж.) … Хладнокровный анализ действий и результатов борьбы приводит к заключению, что это является в меньшей степени полезным в сегодняшней ситуации».
Кстати, Нурдаль, как и Герхадсен, в 20-е годы был коммунистом — лидером Лиги коммунистической молодёжи Норвегии, но начинал как социал-демократ, в НРП он вернулся только в 1929-м.
Вот мнение ещё одного норвежского социал-демократа: «Мы должны отойти от тактики открытого конфликта как архаичной стадии в развитии профсоюза и перейти к новым методам переговоров с предпринимателями на основе учёта экономической целесообразности требований… Кто мог быть радикалом в течение классового конфликта двадцатых годов, уже не радикал сегодня. Это уже реакция (подразумевается забастовочная борьба — Д. Ж.), так как сталкивается с основными целями рабочего движения».
Численность профсоюзов в Норвегии после прихода к власти социал-демократов постоянно росла. В 1945-м в них состояли 339 920 человек, а в 1952-м — уже 515 593 человек.
В теории переход к политике умеренного реформизма НРН закрепила в программных документах XXXIII съезда. Новая программа называлась «Основная позиция и генеральные линии». Согласно её положениям, социализм должен был создаваться не прямым государственным контролем над экономикой, выраженным в господстве государственной собственности, а путём «постепенных преобразований, с организацией всех видов деятельности, полезных для общества (Samfunnsnyttig virksomhet)».
«Национализация — больше не закон, которому надо следовать в достижении социализма, а просто “практический подход”. Государство представляет не только рабочих, какой-либо иной класс или группу людей, но всех членов общества, которые нашли себе место в деле сотрудничества и строительства нового общества», — разъяснял подход НРП тогдашний её секретарь Xокон Ли (прожил 104 года: с 1905-го по 2009 год!).
На XXXIII съезде вице-председатель партии Трюгве Браттели (1910-1984), который в 70-е годы будет дважды премьер-министром Норвегии, доказывал, что «правительство рабочей партии реализует планирование на основе демократических принципов, где контроль над производством и экономикой осуществляется всеми слоями населения с сочетанием всех типов собственности».
Что ещё важно отменить, так это то, что в программе норвежской социал-демократии 1949 года содержится заявление, что социализм нужно строить не просто постепенно, но и «в соответствии с традициями народного правления в Норвегии». Таким образом, мы видим, что послевоенный норвежский реформизм приобретал национальные черты, напоминая в этом смысле русское реформистское народничество.
Для реализации кредитной политики и осуществления контроля государства над финансовой системой в 1951 году «рабочее правительство» создало Комитет по сотрудничеству (Samarbeidsnemda). Комитет этот состоял из представительства Министерства финансов, Норвежского банка и представителей от частных банков.
НРП достаточно часто принимало новые программы. Но эти документы логично дополняют друг друга. Суть их — сотрудничество между классами в деле построения нового справедливого общества на основе норвежских традиций.
«Экономическое процветание требует хорошей рационализации между частным капиталом, государством и коммунами. Поэтому государство и коммуны обязаны активно участвовать в развитии промышленности. Капитал, государство и коммуны должны совместно планировать развитие экономической деятельности. Руководители предприятий должны понимать важную задачу перед обществом», — читаем мы в программе НРП 1953 года, принятой на XXXIV съезде НРП.
На первый план в программе 1953 года выходит то, что сотрудничество между классами нужно не только для построения справедливого общества в будущем, но и для рационализации производства и его модернизации в настоящем: «Цель рационализации — эффективная организация и модернизация производства. Правления и директора предприятий должны активизировать производственную и ценовую политику, необходимую для развития экономики. Поэтому рационализация является задачей не только руководства компаний, но и рабочих и профсоюзов».
С помощью прогрессивного налогообложения норвежские социал-демократы образовали инвестиционный фонд для проведения последующего кредитования наиболее перспективных направлений в промышленности.
Промышленная демократия
На XXXIV съезде НРП закрепила курс на развитие «промышленной демократии»: «Норвежская рабочая партия считает, что общество должно принять новые формы, поэтому необходимо распространить демократию в производственную и рабочую среду, цель которой развивать инициативу рабочих и управляющего персонала во взаимодействии друг с другом с целью процветания предприятий как ячейки общества… Поэтому для роста производства общество должно поддерживать сотрудничество в производственной сфере, чтобы решить вопрос развития экономики». Как мы видим, суть этого курса — в развитии сотрудничество классов на производстве. Чем не корпоративизм?
С 1946 года НРП начала внедрять механизмы «промышленной демократии» (Bedrift demokratiet) на крупных предприятиях национализированного сектора промышленности с целью организации сотрудничества предпринимателей и рабочих для контроля и планирования производства в общенациональных интересах. Главным орудием этой политики были «производственные комитеты».
Исполнительный Комитет ЦОПН объяснял, что данный институт создан для реализации принципов идеологии демократического социализма: «Промышленная демократия означает способ организации и руководства экономической деятельностью общества… Это общественно-экономическая система, которая характеризуется тем, что рабочие, служащие, крестьяне, рыбаки — мужчины и женщины — имеют полную власть над: А) процессом производства в целом, т. е. над количеством и видом производимых продуктов и способом их производства; В) окончательным распределением продуктов производства среди членов общества».
Производственные комитеты создавались на промышленных предприятиях с числом рабочих не менее 20 (с 1950 года — не менее 50) из представителей предпринимателя, администрации и рабочих. Они должны были заниматься вопросами работы предприятия: его экономическим положением, техническими вопросами производства, особенно рационализацией труда, вопросами безопасности труда и повышения квалификации рабочих.
Производственные комитеты — пример того, как посредством организации сотрудничества между рабочими и предпринимателями норвежское социал-демократическое правительство пыталось вытеснить из пролетарского сознания стереотипы, сформированные в 20-30-е годы под влиянием синдикалистской и марксистской идеологий.
Взаимодействие в процессе принятия решений между рабочими и руководством предприятий создавало эффект социального соучастия в общенациональном деле модернизации страны.
В 1956-м на совестной конференции НРП и САРЮ (Социалистического альянса рабочих Югославии) Йенс Хауге, министр юстиции в правительстве Герхардсена, говорил: «На мой взгляд, проблема внутренней демократии напрямую связана с индустрией. Что это значит? Это значит, что старое классовое общество во многом было связано с отношениями на производстве. Поэтому я думаю, что фундаментальной проблемой промышленной демократии является проблема равенства людей в индустрии… Несмотря на то, что мы имеем квалифицированный технический персонал, рабочие сами должны осознавать, что им необходимо для сохранения выгодных условий труда и увеличения продуктивности предприятий… И я хочу сделать предположение, что если необходимо построить промышленную демократию, то ядром проблемы является создание нового демократического сознания на производстве, основанного на равенстве — между теми, кто работает на производстве. Второе, что необходимо сделать, — это создать взаимную ответственность между руководством предприятия и рабочими за то, что они производят».
Очевидно, что риторика Хауге сильно отличается от того, что писал и говорил Джузеппе Боттаи — идеолог итальянского корпоративизма. Но суть концепции Хауге отчётливо перекликается с принципами целями, которые преследовал Боттаи и его партия.
Коллективное соглашение 1957 года между предпринимателями Норвегии и профсоюзами стало новым шагом в развитии промышленной демократии. В девятом параграфе протокола было зафиксировано: «Необходимо взять во внимание важность чувств рабочих, их причастности в дела компании, что важно для эффективного производства».
Отдельным пунктом в программе НРП «промышленная демократия» была заявлена на XXXVI съезде НРП в 1957-м: «Норвежская рабочая партия считает, что экономическая демократия должна принять новую форму. Поэтому необходимо распространить демократию на производственную и рабочую среду… и новые рабочие должны признать необходимость присоединиться к общественному процветанию… Это подразумевает изменение диспозиции управления капиталов в общественном производстве… На отдельных предприятиях руководство должно эффективно сочетать демократическое сотрудничество с рабочими предприятия. Соучастие рабочих в принятии решений и взаимоответственности имеет прямое влияние на развитие демократии на производстве. Рекрутирование управляющего персонала предприятий из рабочей среды является хорошим решением проблемы… Промышленная демократия является важным в решении вопросов распространения демократии и политики роста доходов предприятий».
Под демократизацией производства подразумевалось частичное обобществление функций управления частной собственностью.
Оппоненты слева упрекали НРП за то, что она использует принципы промышленной демократии не для преодоления капитализма, а лишь для наиболее эффективного администрирования капиталистической системы.
Хауге, министр юстиции, на конференции НРП и САРЮ, отвечая на эти упреки, заявил: «На нас направлено много критики за то, что мы выполняем только администрирование капиталистическим обществом. Хорошо, это часть нашей работы администрировать обществом… Мы верим в реформы, но мы не верим в широкомасштабную национализацию. Это не является нашей целью, и мы не думаем, что это работает хорошо».
Решение НРП о возможном расширении промышленной демократии произвело широкий резонанс в норвежском обществе: 1959-1962 годы шли горячие споры по поводу плана правительства о расширении политики промышленной демократии на все частные предприятия промышленности.
На конференции в Гранволдене в 1960-м, посвящённой проблемам промышленной демократии, министр социальных отношений Олав Брювик сказал: «Причины проблем современной демократии в том, что компании сегодня организованы на основе старой патриархальной системы отношений, где взаимоотношения между рабочими и руководством представляют пирамиду… Поэтому промышленная демократия — это проблема рабочего места. Это демократия рабочих мест, что мы делаем и должны создать на каждом рабочем месте. Помощь в этом должна оказываться со всех сторон и от профсоюзов и от бизнеса».
То, как к промышленной демократии относились национальные объединения профсоюзов, видно из официальной брошюры «Союза рабочих железа и стали» (Jem og Metallarbeider Forbund), которая распространялась среди рабочих металлургической промышленности: «Цель производственных комитетов в том, чтобы дать всем группам интересов, связанных с предприятиями, взаимное увеличение ответственности в решении задач производственной жизни».
Теперь для полной картины обратимся к оценке политики промышленной демократии со стороны либеральных и консервативных представителей бизнес-элиты Норвегии. Вот речь директора одного из предприятий в Осло Аарса Николаюсена на конференции 1961 года: «Когда люди говорят о представительстве в правлении, эта идея подразумевает в первую очередь достижение коммуникации с компанией… Главной проблемой остаётся ясность, в чём всё-таки функции управляющего директора и членов правления? На мой взгляд, здесь надо говорить об управляющем директоре, с одной стороны, и представителях правления — с другой. И здесь важное отличие между управляющим директором и представителями. Директор ответственен за прибыль предприятия и его будущее, а члены правления в первую очередь — за внутреннюю организацию производства, тем самым — за проблемы рабочих. Поэтому члены производственных комитетов не должны вмешиваться в дела, влияющие на доход предприятия, а сосредоточиться на проблемах организации производства, выгодной для компании и рабочих!».
Позицию либералов отразил профессор Шюр Линдебракке в консервативной студенческой газете «Минерва» (Minerva): «В данной политике промышленной демократии, на наш взгляд, главным вопросом являются не права рабочих в соучастии принятия решений и представительство. Мы подчеркиваем, что центральная проблема современной индустрии — как усилить чувство взаимосвязи и единства между управляющим персоналом предприятий и рабочими. А эту проблему решить не просто!».
Теперь перейдем к официальной позиции представителей консервативной части норвежского бизнеса. «Предприятия в первую очередь выполняют экономическую функцию и первейший долг управления — это достижение высокого уровня продуктивности и доходов… Рост благосостояния рабочих, конечно важен и необходим. Но он вторичен! Рабочие компании — не члены компании … Хотя они как группа, работающая в компании, являются очень важной группой, но не более важной, чем другие группы, например потребители», — доказывал президент Норвежской ассоциации предпринимателей Вальтер Ростоф, выступая в университете Осло в 1962-м.
Бизнес, конечно, был обеспокоен вмешательством рабочих в управление предприятий, ведь это подразумевало перераспределение функций управления частной собственности. Однако, так или иначе, «корпоративистская» политика Норвежской рабочей партии принесла свои плоды. Социал-демократы создали в Норвегии мощное производство.
Эффект национального согласия
В период с 1950-го по 1963 год, благодаря введению прогрессивного налогообложения, налоги в процентной доле норвежского ВВП выросли с 30,4% до 33,6%. Одновременно в 50-е — 60-е годы Норвегия занимала первое место в Европе по показателям государственных инвестиций в промышленность (государственные инвестиции от общего ВВП составляли 23,7%). Сравнивая с аналогичными данными европейских стран, следует отметить, что, например, в Швеции они составляли 15,4%, в Австрии 16,4%, в Финляндии 19,6%.
В 50-е — 60-е годы в норвежской экономике наблюдался стабильный рост ВВП на уровне 4-5% в год параллельно с ростом промышленного производства. И во многом это произошло за счёт производственной рационализации и социальной мобилизации на основе промышленной демократии.
Макроэкономическое регулирование осуществлялось посредством контроля над кредитно-финансовой системой, регулированием цен на товары, формированием новых отраслей, которые стали основными элементами политики социал-демократических правительств.
В течение 50-х годов посредством регулирования частных инвестиционных фондов, государственного кредитования развивающихся отраслей экономики, электрохимии, алюминиевой промышленности и прогрессивного налогообложения правительствам НРП (Эйнара Герхардсена и Оскара Торпа) удалось добиться высоких показателей экономического роста.
Например, развитие тяжёлой промышленности обернулось значительным ростом экспорта продукции алюминиевой и химической промышленностей: алюминия с 47 тысяч тонн в 1950-м до 522 тысяч тонн в 1970-м; магния и ферросплавов с 42 тысяч тонн в 1950-м до 838 тысяч тонн в 1970-м.
Строя новые предприятия на Севере Норвегии и развивая государственных коммунальные службы (преломляя таким образом на практике концепцию Джона Мейнарда Кейнса), правительства социал-демократов не только создавали новые рабочие места, но и снимали вопрос о внутренней миграции (с Севера страны на более развитый юг). С 1950-го по 1963 год уровень безработицы в Норвегии составлял не более 1,5%. Используя похожие принципы промышленный скачок совершила в 30-е годы Италия под руководством Муссолини. Но плоды модернизации фашисты растратили на военные нужды.
Для нас опыт норвежской социал-демократии весьма актуален. Сейчас перед нами стоит задача новой индустриализации России. Либо мы её проведём, ломая сопротивление существующей элиты, либо сломают нас. В возрождении индустриальной мощи России заинтересованы как российские рабочие и инженеры, так и предприниматели из реального сектора экономики. Те и другие — производители.
Работникам реиндустриализация выгодна тем, что она создаст рабочие места, а предпринимателям из реального сектора она нужна, чтобы просто-напросто окончательно не разориться. Норвежские социалисты, используя корпоративистские принципы социального соучастия, смогли совершить индустриализацию без крови. И их опыт нужно использовать в деле возрождения промышленности России.
Читайте также:
Дмитрий ЖВАНИЯ. Итальянский фашизм – креативная версия «третьего пути»
Джузеппе БОТТАИ: «Корпоративизм — постоянно действующий коммутатор революционных сил»
