Мы живём в замечательное время: ещё вчера казалось, что все настолько загипнотизированы оргией потребления или желанием к ней примкнуть, что не только не готовы бороться за другое будущее, но даже не способны о нём размышлять, а сегодня мы видим, как по всему миру возникают массовые движения сопротивления существующему порядку. Одной из важных особенностей движения «# оккупаций» является отсутствие лидеров и единой программы изменений. Участники призывают остановить жадность корпораций и продажных политиков, защитить разрушающееся социальное государство. Но как это сделать конкретно – никто пока не указал. Поэтому мне захотелось обратиться к одному из бестселлеров 70-х – роману Урсулы Ле Гуин «Обездоленные» – и поразмышлять об уже существующих в массовом сознании моделях будущего.
Два мира – две возможности
Действие романа происходит в мире, где на условной капиталистической «земле» произошло анархистское восстание. Мудрые капиталисты не стали уничтожать восставших, а разрешили им переселиться на удачно расположенную неподалёку местную «луну» с суровым засушливым климатом. Анархисты основали там общество, построенное на принципах братства, равноправия и индивидуальной свободы. Капиталистическая земля так и осталась местом, где 99 процентов угнетённых влачили жалкое существование, обеспечивая бессмысленную роскошь 1 процента. Принудительные работы большинства организовывало меньшинство, являвшееся носителем культуры и образования.
Анархистское общество предоставляло всем своим членам равный доступ к коллективно производимым ресурсам, к наукам и искусствам. Лозунг «кто не работает, тот не ест» был отменён. Поскольку никто не владел ничем, единственным побудительным мотивом участия в коллективных работах было общественное одобрение или, как его называет в романе Урсула Ле Гуин, «мнение соседей». В романе «Обделённые» у анархистов всё прекрасно работало. Недостатка в добровольцах на любые, даже самые вредные для здоровья и опасные работы, сообщество планеты «изгнанников» не испытывало.
Стоит заметить, что и в окружающей нас повседневной реальности «мнение общества», в качестве мотивации для работы, работает безотказно. Никто не платит блогерам за ежедневное производство миллионов страниц контента, никто не платит авторам статей в «Википедии», никто не платит сотням тысяч участников опен-сорс-проектов, которые программируют аналоги тех коммерческих программ, за которые «Майкрософту» и другим корпорациям платят огромные деньги. Всё это делается потому, что участие в производстве общественного достояния — правильно и почётно. Много людей без всякого материального вознаграждения хочет поставить своё имя под чем-то полезным и важным, чем будут пользоваться люди.
Капиталистам в романе Ле Гуин приходится гораздо сложнее: им постоянно нужно держать своих работников в повиновении: посылать их воевать с соседними странами или подавлять местных повстанцев танками. Их общество выработало и поддерживает строгую иерархию, включающую титулы и звания, чтобы с детства внушать каждому своему члену мысль о его месте и роли. Однако любая свежая мысль или просто мечта приводит всю систему в состояние нестабильности. Единственный способ поддержания системы в подчинении — продолжать раскручивать маховик насилия и противоестественности: за бедностью последует внутренний полицейский террор, а за ним – «неожиданные» военные действия. Из романа Ле Гуин становится очевидным: дизайн капиталистической системы, подходящий для централизованного производства и контроля собственности, не устойчив и не красив.
Главный герой романа — гениальный учёный, гражданин анархистского мира, впервые за более чем 100 лет посетивший «землю», с удивлением узнаёт, что земная армия построена «сверху вниз» по принципу строгой иерархии. Все нижестоящие чины слушаются вышестоящих, никто не имеет права задавать «лишние» вопросы, никто не принимает самостоятельные решения. «Это же страшно неэффективно и глупо», — восклицает физик. – Подходит только для того, чтобы снять с солдат ответственность за расстрелы мирного населения».
Кто же обездолен?
Но и на анархистской планете, как выясняется, не всё так гладко. Формально каждому члену общества предоставлена полная свобода делать то, что он хочет, присоединяться, куда он желает и уходить, когда ему вздумается. Однако как только наш главный герой решил устроить пересмотр одного из ключевых принципов своего общества — отношений с капиталистическим миром, его ожидали общественный остракизм и травля. Многие рассматривают этот ключевой эпизод романа как приговор, вынесенный Ле Гуин обоим мирам. Однако я с этим мнением не согласна.
Отличие описанного в романе анархистского общества от капиталистического существенно — инакомыслящие у анархистов не подвергаются системному физическому насилию. Кроме того, их с детства их приучают к тому, что революция — это не единоразовое событие, которое случается раз и навсегда. Описание детства главного героя на анархистской планете очень похоже на повседневную практику свободных школ, которые как раз начали появляться в США в 60-70 годы и до сих пор успешно существуют во многих странах мира. Автор романа росла в Беркли (США), как раз когда там появились свободные школы и распространились именно эти идеи воспитания.
Напротив, ежедневные практики капиталистического мира предполагают системное насилие и системную же несправедливость. Капиталистическое общество состоит из небольшого количества сытых людей, которые вынуждены не только подвергать самих себя внутренней цензуре, а детей растить, встраивая их в заранее приготовленные им социальные роли, но жёстко подавлять многочисленных бедняков, которым уж совсем ничего не положено, кроме унижения. С другой стороны, все жители анархистской планеты изначально и мучительно бедны.В русском переводе романа Ле Гуин употребляются эпитеты советского сталинского быта. Для описания жилищ анархистов выбрано слово «барак». Можно было бы назвать его и коммуналкой. Едят анархисты в столовых. Если быть до конца последовательным, то нужно было бы перевести их как «тошниловки». Я лично могла бы посоветовать переводчику ещё кое-какие слова, запомнившиеся мне из моего советского детства.
Бедность. Как это выглядит?
У анархистов практически не было вещей. Автор считает, что факт отсутствия вещей избавлял членов анархистского общества от зависти. Вряд ли автор романа из личного опыта знает, как ощущается отсутствие туалетной бумаги или колготок, детских подгузников или необходимых лекарств. Мой опыт человека, который провёл детство в позднем СССР, говорит о том, что недостаток вещей как раз и рождает зависть. В преуспевающих странах Запада проще встретить человека, круглый год таскающего одни и те же вытянутые тренировочные штаны и при этом не ощущающего себя обделённым. Ведь одно дело отказаться от модных джинсов, зная, что они при желании доступны, а совсем другое – отказаться от вещей необходимых.
Герой романа Фёдора Достоевского «Преступление и наказание» отставной полковник Мармеладов объясняет Раскольникову: «Бедность не порок, нищета – порок, ибо в бедности ещё не извращается в самом бедняке чувство человеческого достоинства; нищий же перестает быть человеком, перестаёт уважать себя, сам себя унижает, достигая последней степени нравственного падения». Значительное количество людей в СССР было именно нищими, ибо они проводили жизнь в очередях не за излишествами, а за предметами первой необходимости.
В Ленинграде конца 80-х мы, художники, заводили себе мастерские в «домах на слом». Так называли дома, расселяемые «на капремонт», из которых уже выселили большинство жильцов, но ещё не отключили все коммунальные сети (свет, газ). На Красной, 20 (ныне Галерная улица) в Ленинграде мы жили больше года. Как-то, исследуя верхний этаж дома, мы обнаружили в расположенных там мансардных помещениях коммунальную квартиру длиной в целый дом. Умывальник в коридоре и малюсенькая комнатка туалета – через каждые 10 комнат. Сами комнаты, по сути, представляли собой кладовки с окошком у самого потолка. А ведь там жили семьями! Помню, как меня поразила страшная чудовищная нищета обитавших там людей. Моя семья приехала в Ленинград два поколения назад и постепенно устроилась, хотя мой папа вырос в коммунальной квартире, где учился кататься на велосипеде по длинному коридору, но о существовании такой страшной бедности совсем рядом, в историческом центре города, я не представляла.
Свобода от потребления в обществе тотального производства
Мне показалось, что Урсула Ле Гуин выжимала из известной ей индустриальной реальности максимально благоприятную версию для своих любимцев — анархистов. Однако реальность, которую она описала, назвать иначе, чем самоорганизующийся трудовой лагерь, невозможно. Она и сама пишет, что «большая земля» давно бы захватила анархистскую планету, если бы поселенцы не добывали для них на «луне» руду по более низким ценам, чем это стоило бы самим землянам. Захватывать анархистов не имело экономического смысла. Однако, возможно, что «дефекты» системы, описанной в романе «Обездоленные», относятся не к анархизму, а к индустриальному способу производства.
Реальность, описанная в романе — это реальность 19-20-го веков. Это всё равно, как какой-нибудь древнеримский автор описал бы республику рабов, вырвавшихся на свободу и поселившихся независимо. Рабы образовали что-то вроде сельскохозяйственной коммуны, где продолжают добывать хлеб в поте лица своего, только теперь делятся результатами своего труда поровну со всеми участниками. Что, если бы им кто-нибудь подарил современные орудия сельскохозяйственного производства: комбайн, трактор? А ещё лучше, если бы освобождённых рабов снабдили оборудованием для обустройства полностью автоматизированной вертикальной гидропонической фермы. Как бы это повлияло на общественное устройство коммуны? Ведь мы обсуждаем роман фантастический…
Размышляя о будущем
Фантастический роман «Обездоленные» написан больше 40 лет назад. Что же изменилось за это время? Главное изменение: люди начали работать в сети. Теперь нам не нужен Центр организации работ. Ещё точнее: такой центр необходим только и исключительно для управления собственностью. Он требуется налоговым агентствам государств, многочисленным международным организациям (МВФ, G20 и другим), военным объединениям (НАТО) и любым большим корпорациям. Производство же может развиваться очень эффективно в сетях. Оно больше не требует ни единого управления, ни даже жёсткой привязки работников к месту работы. Успешные софтверные опен-сорс-проекты, координирующие усилия тысяч людей, живущих в разных странах мира и не связанных никакими обязательствами, прекрасно доказали жизнеспособность такого подхода.
Чуть позже появились массовые проекты по производству контента. Лучший пример – «Википедия», объединившая усилия огромного количества людей в масштабе, который не снился ни одной корпорации, ни одному государству. В последнее время появляются аналогичные проекты, но уже в офф-лайне, в так называемом аналоговом мире. Это и проект опен-сорс сельскохозяйственных инструментов, и проект строительства домов в странах третьего мира, и знаменитые 3D-принтеры.
Роман «Обездоленные» описывает два антагонистических общества: анархическое и капиталистическое. Однако отличительная особенность обеих систем в том, что они полностью зациклены на централизованном производстве. Что, если эта необходимость отпадёт? Если описанные тенденции будут продолжать развиваться, то, похоже, что ещё через 40 лет — в 2050 году, например, каждый сможет произвести для себя тех самых «вещей», из-за которых происходит весь сыр-бор в романе, столько, сколько ему заблагорассудится. Проблема производства, потребления и распределения просто исчезнет, так же как исчезла когда-то необходимость в рабском труде. Однако это не означает, что мы автоматически попадём в рай.
Рай на земле
Главное напряжение в обществе возникало не вокруг вещей, а вокруг идей. Вокруг того, что Ле Гуин называет в романе «строительством стен». Это напряжение в романе реализуется посредством описания бытовых условий жизни в индустриальном обществе: принудительные и добровольные работы, бедность или бессмысленное богатство на фоне недостатка, материальное благополучие как критерий «народных надежд». На самом деле речь идёт не о вещах, а о справедливости и об отношениях между человеком и обществом. Однако быт многое меняет. Как сложатся отношения «человека и общества» в новых условиях? В условиях, когда капиталистам на условной «земле» больше не нужна армия полуголодных рабочих, чтобы удовлетворять их материальные нужды? Как будут жить свободные граждане, которым не придётся сбиваться в кооперативы, чтобы совместно добывать пропитание?
Кто бы написал новую версию «Обездоленных»? Я бы почитала. Возможно, что она уже написана?
Когда я вижу пост или коммент, написанный с употреблением большего количества заглавных букв, чем того требует грамматика русского языка, то сразу просыпается подозрение в психическом нездоровье автора поста. Ну, и последння фраза комментария это подозрение переводит в категорию уверенности.
Отличная рецензия на роман «Обездоленные», спасибо Ника. Даже не рецензия, а тот самый вопрос: «Что делать?»
В романе вспоминается, что общество анархистов строилось на принципе общественного одобрения, как главном стимуле работы людей в таком обществе.
Пока это выглядит фантастически, но со временем, думаю, станет одним из основных стимулов стремления людей работать. Современная суперэгоистическая цивилизация просто не выживет, если и дальще 1% элиты будет обогащаться за счет 99%, если и дальше межнациональные корпорации будут получать сверхприбыли за счет остальных.
Проходящий «протестный год» может оказаться только цветочками по сравнению с взрывом негодования широких масс, если мировой кризис будет углубляться и расширяться.
И есть много признаков, что так и будет.
Но вижу реальную возможность избежать такого сценария, если достаточно быстро придет осознание, что внутри нас
находится первопричина всех проблем, кризисов и катаклизмов, переживаемых современным поколением людей.
В статье «Надежда на мир» —
http://kabmir.com/obshhestvo/nadezhda_na_mir.html
достаточно подробно объясняется, что же все таки нужно сделать, чтобы наша цивилизация превратилась в гармоничную часть всего этого огромного мироздания.