Российская оппозиция не имеет политической силы, революционных партий и серьёзных представителей во власти. Есть, конечно, мелкие левые и националистические проекты разной степени радикальности или сектантства, но речь не о них. Оппозиция включает в себя медийных персон либеральной ориентации, которые периодически организуют многотысячные шествия, не изменяющие политический климат в России. Одним из таких был убитый Борис Немцов. Марш провели и в его честь. Тихо прошли и разошлись, оставив немного цветов на месте преступления.
Либерал Немцов был застрелен пока ещё неизвестными поздно вечером 27 февраля на Большом москворецком мосту. Он прогуливался после ужина, охраны у него не было. Четыре пули из пистолета пронзили голову, сердце, печень и желудок. Смерть пришла мгновенно. Оппозиция назвала инициатором убийства лично Путина, а прокремлёвские источники в оценках варьируются от набивших оскомину «правосеков» до русских наци. Кое-кто предположил, что к нападению на Немцова причастны единомышленники имперца Игоря Гиркина из-за высказываний Бориса в поддержку территориальной целостности Украины.
Благодаря чрезвычайному происшествию либералы получили разрешение провести траурную демонстрацию в знак протеста против политически мотивированного убийства в центре Москвы — взамен «Антикризисного марша» на окраине, в районе Марьино, где маргиналы-националисты выгуливаются на «Русских маршах». Так как многие связали в единое целое осознанное умерщвление украинской военнопленной и депутата ПАСЕ Надежды Савченко в лефортовской тюрьме с пулями, поразившими Немцова, то многие предрекали, что на марше будут провокации: террористический акт или нападение титушек «Антимайдана». Но этого не произошло.
Первого марта в метро пахло цветами, а на выходе к Славянской площади, где начиналась акция, люди подолгу простаивали в заторах. Ритм построения диктовали металлоискатели, что традиционно для России с её митингами-маршами под конвоем.
Формально шествие двинулось в три часа дня, но тысячи участников подходили ещё как минимум час. Реяли сотни флагов с триколором, непопулярным у оппозиции. Державный флаг традиционно используют наёмники на «путингах» и шабашах «Антимайдана», а левые и националисты практически единодушно отрицают его, не считая символом родины.
По Китайгородскому проезду под мелким дождём шли, в основном, с понурым молчанием. Кто-то смеялся, другие обсуждали Немцова: кто иронично, а кто и с пиететом. Редко слышалось не синхронное: «Нет войне!», «Россия без Путина!», «Не забудем, не простим!». Так как оппозиционные партии в России действуют в карликовых форматах, это отложило рахитичный отпечаток. Отдельные фрагменты демонстрации имели признаки организованности — баннеры, какие-то лозунги. Впереди несли растяжку «Герои не умирают», мелькали плакаты: «Антимайдан — итоги», «Пропаганда убивает», «Я не боюсь», «Борись». Не забыли и «Свободу Надежде Савченко». Местами — украинская символика. По мнению либеральных россиян, фигура Немцова равносильна украинским героям Небесной сотни: параллель, мягко говоря, не этичная.
Не обошлось и без городских сумасшедших. Малолетние низкорослые феминистки на радость либеральным журналистам что-то голосили про тягости патриархата и про ЛГБТ. Карликовые левацкие группки скандировали «Нет фашизму всех мастей от подворотен до властей!». Правые маргиналы агитировали против давным-давно умершего большевизма.
Иногда случались словесные перепалки с представителями органов, которые придумывали ограничения по собственным капризам. На пешеходную часть Большого Москворецкого моста пытались не пускать дружинники. На одного дружинника орал гражданин, апеллируя к полиции: «Чего это “не положено”, дурак. Я ветеран и капитан, эй, сотрудник, убери к черту этого дружинника». В числе добровольных помощников полиции мелькали малолетние наци, прятавшие свои лица под банданами.
Хотя участников и распирала гордость от небывалого наплыва народа (по толпе ходили слухи о сотнях тысяч пришедших, разогреваемые болтовней в Твиттере), полиция давала знать, кто на улице хозяин. Омоновцы привычно винтили под нестройные возражения «Позор!». ОМОН атаковал «Национал-революционный блок», поколотив и утащив в автозаки тринадцать его участников. Их обвинили в демонстрации нацистской символики. Заключается ли она в кельтском кресте на флаге или в баннере «За хлеб и свободу для нашего народа», решит суд. Суммируя итоги полицейского насилия — полсотни задержанных.
Место, где оборвалась бурная жизнь Бориса Немцова, правоохранители оградили заборчиком. Цветы бросали через него, стыдя полицейских. Марш памяти растворился в ближайших станциях метрополитена и кафешках, информация о нём получила тысячи лайков и перепостов в соцсетях. В тот же день следствие об убийстве перешло к следователю Игорю Краснову, специализирующемуся на политических делах: группа полковника Квачкова, дело Тихонова-Хасис, БОРН. Его подследственные регулярно вскрывают вены, их привозят в суды с мешками на головах, в итоге они пишут явки с повинной. Некоторых раньше полностью оправдывали в судах столицы.
По итогам траурной демонстрации начались споры о количестве участников. Так как у оппозиции вечно троится в глазах, то она в оценках дошла едва ли не до полумиллиона. Полиция, как всегда близорукая, углядело всего двадцать тысяч. Взвешенные оценки проекта «Белый счётчик» фиксируют пятьдесят тысяч пришедших. Какие-либо политические изменения в России из-за демонстрации не предвидятся. Это очевидно и проверено практикой. Хождение толпой по Москве не влияет на общеполитический курс Кремля. Количество не перерастает в качество.
Кем же всё-таки был Немцов, так цинично и показательно убитый? Либералы считают Немцова борцом за свободу, однако многим русским людям он ненавистен как политик времен ельцинизма, бывший губернатор Нижегородской области. Немцов — один из инициаторов увода так называемой «Зимней революции» (выступлений против сфальсифицированных выборов в 2011-2012 годах) в русло, безопасное для власти. Он был говорящей головой контрреволюционного либерализма, возглавляя фиктивную партию «РПР-Парнас». Убийство Немцова подводит итог под сливом протеста, которое он так плотно курировал. Какая, однако, мрачная ирония.
Текст — Максим Собеский
Фотографии — Мария Катынская
